Игорь Николаев - Железный ветер

Порыв Айвена, искренность его слов поневоле захватили Ютту, как будто некто сильный и добрый убрал стекло ежедневной суеты, забот и тревог, сквозь которое она привыкла созерцать окружающий мир. И она действительно увидела тот самый Барнумбург, что так восхитил четыре года назад молодую выпускницу Датского Колледжа Правоведения, приехавшую покорять Европу и мир.

Город поднимался от окраин, подобно волне или пирамиде, от маленьких одно- и двухэтажных зданий к многоярусным небоскребам делового центра. В Барнумбурге осталось не так много по-настоящему старинных зданий, Городской Совет всегда стремился идти в ногу со временем и прогрессом. Но при этом архитекторы, определяющие лицо города, приложили немало усилий, чтобы здания и комплексы, входящие в список «тысячи памятников», были органично вписаны в общий архитектурный ансамбль. Публичная Библиотека, одна из первых в мире, первая печатная фабрика, здание Товарных Договоров — памятник тому времени, когда Барнумбург был, помимо прочего, еще и торговыми вратами между Францией и германскими княжествами. Эти памятники старины, солидные, капитальные постройки из тесаного камня и потемневшего от времени кирпича, соседствовали с устремляющимися ввысь многоэтажными центрами и жилыми домами. Высокие, хрупкие на вид, но невероятно прочные и стойкие конструкции из супернапряженной арматуры были еще одним подарком моря, точнее металлургии глубоководных аппаратов. Здесь можно было увидеть современнейший монорельс, бесшумно скользящий бесконечной металлической струной мимо скромного домика девятнадцатого века под стрельчатым сводом, и маленький скверик, скромно уместившийся между громадами корпоративных зданий. Огромные дирижабли, подобно грузным жукам, с царственной неспешностью проплывали в небесной глади, перенося тонны грузов и тысячи человек. И, словно механические кузнечики, пассажирские гиропланы стремительно прыгали ввысь с посадочных площадок на крышах небоскребов.

Это соседство старого и нового, приземисто-широкого и ажурно-высотного, мрачных, древних тонов и всевозможных оттенков белого, небесно-голубого и зеленого создавало тот неповторимый ансамбль, ту ауру волшебства, которая принесла Барнумбургу славу красивейшего города мире.

На планете хватало мегаполисов больше, богаче, населеннее. Гигантские города Старого и Нового Света, восточной части Южноамериканского анклава, Азиатского объединения и Российской империи кипели деловой активностью, стройками, миллионами жителей. Они захлебывались богатством, стягивали регионы и целые страны серыми нитями автодорог и сверкающими нитями стремительно развивающегося железнодорожного транспорта.

Но второго Барнумбурга не было на свете.

— Айвен, откуда вы? — повинуясь внезапному порыву, спросила она. Молва, слухи, подогреваемые бульварными журналами, глянцевыми собраниями грязных сплетен давно приписывали Тайренту темное и преступное прошлое. Недаром, писали они, русский по происхождению обосновался в европейском вольном городе, наверняка на родине или в ином месте его ожидали большие проблемы с законом и охраной правопорядка. Как юрист, притом хороший, со знанием криминологии, Ютта понимала, что настоящий злодей таким и должен быть — обаятельным, вызывающим расположение, умеющим быстро раскрыть внутренний мир собеседника и войти в доверие.

Но сдержанный, чуть старомодный человек, равномерно вышагивающий рядом с ней, немного ироничный, но с некой печалью, скрытой глубоко в душе, никак не походил на злодея, бандита и афериста, скрывающегося от правосудия на территории самоуправляющегося города со своей полицией.

— Из очень далеких мест, — произнес он наконец, когда она уже решила, что ответа не будет. — Простите, госпожа Карлссон, я не очень люблю говорить об этом…

Они шагали дальше, в тени зеленых насаждений бульвара. Прохожих было немного — рабочий день уже начался, и большая часть горожан покинула свои дома и улицы. По проезжей части в обоих направлениях двигались частные паромобили, в основном открытые легковые машины. Изредка проезжал громыхающий двигателем общественный автобус, оставляя после себя неприятный запах. Ютта каждый раз морщилась и про себя молилась, чтобы Городской Совет наконец-то запретил эти самобеглые вонючки, воплощенное оскорбление «Экологического Кодекса». Впрочем, оскорбление, увы, пока необходимое. А вот Айвен слегка кивал, словно провожая шумного и вонючего монстра как доброго знакомого.

— Надо спешить, — как ни в чем не бывало сказал Айвен, когда стрелки часов отмерили пять минут десятого, словно это и не он предложил пешую прогулку. — Здесь рядом поезд, давайте проедем пару остановок? Как раз будем вовремя.

Электропаровоз с котлом, нагреваемым от контактной сети, бесшумно скользил по сверкающей в солнечных лучах стальной струне. В вагоне было непривычно малолюдно, они сели, и Айвен снова углубился в созерцание городской панорамы, так, словно видел ее первый раз.

Монорельс поднялся на опорах, выбежал на верхний уровень череды приземистых офисных зданий, скрывающих множество крупных и мелких фирм, ищущих в Барнумбурге богатой клиентуры и прибежища от налогов. Солнце атаковало широкие окна состава, запрыгало шаловливыми зайчиками, отражаясь от полированных поверхностей, пряжки на портфеле-несессере Ютты и больших часов Айвена, непривычной прямоугольной формы, с очень сильно исцарапанным стеклом.

Несколько минут состав двигался вдоль дорожной магистрали — шестиполосная скоростная трасса пронизывала город и предместья насквозь, от французской до германской границы, а в пределах городской черты она была еще и закрыта армстеклом. Под ней, в тоннеле на глубине десяти метров, пролегала дорога-близнец для тяжелого автотранспорта, обеспечивающая транзит и снабжение самого города. По причудам экономических законов тоннель с вентиляционными системами и углепоглотителями оказался проще и экономнее, чем длинный объезд по границе черты «природной безопасности».

Монорельс выпустил их на станции в деловом центре, у «башен-близнецов». Собственно, «близнецами» Банковский Консорциум Барнумбурга и Издательский Дом Фалькенштейна не были. В обоих было по восемьдесят этажей, на уровне шестидесятого оба небоскреба соединялись крытой галереей, на этом сходство заканчивалось. Банкиры обосновались в здании, представлявшем в поперечном разрезе правильный равносторонний крест. Сам по себе «консорциум» был белым, но этот цвет терялся под напором мозаики синих стекол, похожих на чешую небесного дракона. Сверкающие армстеклом капсулы внешних лифтов сновали вверх-вниз, как маленькие жемчужины.