Игорь Николаев - Железный ветер

Жернова времени мелют неспешно, зачастую весьма причудливо. И не дано было знать двум офицерам, которые, забыв обо всем, слушали ангельское пение, что одному из них суждено прожить еще долгие годы, часы же другого сочтены…

«Вспомним, что есть так называемый принцип „свободной торговли“. Проведя дистилляцию сущности, выделив квинтэссенцию ее содержания, мы придем к простому выводу — это есть система, в которой отсутствуют сколь-нибудь значимые ограничения на импорт товаров и услуг.

И сейчас, когда дискуссия о жизнеспособности и пользе этого принципа обрела невиданный доселе размах, заняв лучшие умы экономической науки, я считаю необходимым вспомнить о том краеугольном камне, который был заложен господином Марксом в фундамент современной экономической науки.

Маркс, как мы знаем, принял человеческий труд как единственную производящую силу, способную генерировать благосостояние страны. Эту силу доктор с присущим ему остроумием назвал „das Kapital“. Этот термин был образован от латинского слова, „capitalis“ (основной) и ныне не нуждается в переводе. Корень зла и ошибочного понимания „свободной торговли“ кроется в том, что многие современные экономисты ошибочно подменяют эту силу ее денежным эквивалентом и, соответственно, приходят к заключению о возможности обмена труда на его номинальную стоимость. Из чего следует вывод о безболезненности неконтролируемого, фактически бесконечного роста чистого импорта в балансе внешней торговли страны.

Рост производительности труда эти неискушенные умы подменяют ростом его стоимости в денежном выражении, утверждая, что таким образом увеличится и капитализация экономики. Грубейшая ошибка, могущая привести к непредсказуемым последствиям, как для отдельных стран, так и для мировой экономики в целом!

Рост стоимости труда в мировых державах, принявших такую модель развития, наряду с отказом от принципа равновесного баланса во внешней торговле, неизбежно приведет к перемещению производственных мощностей в страны с дешевым трудовым ресурсом, что в свою очередь породит значительный перекос в распределении долговой нагрузки в сторону этих новых производственных центров. Они фактически станут держателями долговых обязательств всего остального мира, возможен даже чистый экспорт денежной массы стран-потребителей в страны-производители. Последствия такого торгового дисбаланса трудно себе представить, но всем им в долгосрочной перспективе вполне подойдет определение „катастрофичный“. Экономика — точная математическая наука, не прощающая спекуляций и надувательства.

Мы ни в коем случае не должны нивелировать значение труда для национальных экономик. Только с ростом производительности труда растет капитализация, этот принцип, выведенный доктором Марксом много лет назад, остается незыблемым и теперь. А это означает, что для роста благосостояния страны необходимо увеличивать рождаемость ее населения, поднимать уровень его образованности, лечить людей, улучшать условия, в которых они живут, создавать благоприятную среду для высококвалифицированного, интеллектуального труда. Только так прирастает капитал, только так можно добиться настоящего процветания.

Посему, безусловно, надлежит предать анафеме псевдонаучные манипуляции, основанные на игре числами и бухгалтерских махинациях. Рост реальной производительности труда и применение равновесного баланса к внешнеторговым операциям — вот путь в будущее для любой современной экономики.

Иван закрыл книгу и отложил ее в сторону. Сборник с материалами конгресса он нашел в библиотеке Рюгена. Небольшой серый томик невесть как затесался среди медицинских справочников и религиозной литературы. В редкие минуты бездеятельности Терентьев листал ее в поисках отдыха для утомленного ума. Как ни странно, пробираясь сквозь строки сухих, бесстрастных докладов и тезисов, он лучше всего отвлекался от забот и тревог насущных дней.

За минувшие годы Иван не раз задавался вопросом — почему? Почему этот мир так непохож на его, Ивана, родину? Может быть, он был не первым пришельцем, и его предшественники в какой-то момент перевели стрелки, отправив состав прогресса и истории по иному, лучшему пути? И где та самая точка перелома, после которой разошлись эти пути?

Но чем дальше он углублялся в изучение местной истории, тем больше понимал, что здесь не было чьей-то осознанной воли, как не было и пункта расхождения.

Открытие Америки почти на сто лет позже, полстолетия испанских войн в семнадцатом веке, мирный реформатор Бонапарт Первый и кровопролитные предприятия его наследника, ставшие предвестниками Мировой войны 1870-х годов… Индустриальная революция в середине девятнадцатого века, легендарный переход через Тихий океан «Пионера», первого «ныряльщика», построенного на верфях Владивостока по проекту конструкторского бюро Гогенцоллернов и Наточеева. Жесткий дирижабль братьев Райт, «гелиевая революция»… Паромобили и автопоезда…

И, конечно же, марксизм, совершенно иной, причудливо изменившийся, но, несомненно, знакомый. Здесь бородатый классик закончил свою жизнь доктором экономических наук, окруженный почетом и признанием научной общественности. Российский император и президент Конфедерации считали за честь лично пригласить корифея читать лекции в крупнейших экономических университетах своих стран. Маркс давно умер, но новая экономическая доктрина изменила будущее без революций и прочих страшных катаклизмов.

Это был иной мир, который словно шел параллельным путем, то отдаляясь, то мистическим и причудливым образом переплетаясь с тем, что приходился Ивану родным.

Вообще встречать персонажей из «прежней» истории было очень интересно. Революционеры становились видными государственными деятелями, американский президент был известен как философ мировой величины. Фашистский людоед и палач в этой жизни честно работал юристом, а некий безумный диктатор был кумиром богемы Объединенной Германии, создателем изобразительного стиля «неоготического реализма». Его мрачные и величественные пейзажи стоили немалых денег и выставлялись в крупнейших музеях мира.

Из-за двери донесся шум шагов. Двое, мужчины, идут быстро и решительно. Что ж, с самого первого дня он был готов к тому, что однажды к нему придут. Хотя, конечно, не думал, что это произойдет в такой обстановке. Терентьев рассчитывал на следователей, кабинеты дознавателей, серьезные опросники и беседы со специалистами в разных отраслях человеческого знания.