Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»

Мой зеленый «кавасаки» — хороший, рычащий друг. Он немного сердится, когда я газую, обгоняя поток, или на полной скорости забираюсь в гору, но службу несет исправно. Мне удалось обойти несколько отечественных авто и новехонькую спортивную «ауди». Очень бы хотелось такую машину, но, к сожалению, из-за моей патологической честности вряд ли удастся ее приобрести в ближайшем будущем. Сейчас нужно или родиться богатым, или изворачиваться, как змея, чтобы разбогатеть. Роль рептилии мне не идет.

Вскоре я прибыл на место и нажал кнопку звонка. Худой низенький старичок впустил меня в квартиру. Старичок выглядел совсем ветхим, его волосы были седыми и даже местами желтоватыми. Он говорил тихо, чинно и очень вежливо.

— Здравствуйте, вы за посылкой? Могу я узнать ваше имя?.. Очень приятно. У меня раньше был приятель по имени Глеб Дмитриевич. Полярник. Он замерз во льдах в семьдесят шестом. Подождите минутку. Не хотите ли чаю?

Я старался отвечать столь же вежливо, одновременно оглядывая зал. Там над современным телевизором висел портрет молодого черноволосого морского офицера с кучей орденов и кортиком. Я с трудом узнал в офицере моего старичка. Вот это да! Дедок-то был весьма боевой, с погонами капитана третьего ранга. Интересно, чем же он командовал во время Великой Отечественной?

— Был командиром подводной лодки. — Старичок появился из-за спины и по выражению моего лица угадал вопрос. — Глеб Дмитриевич, вот пакет.

Хозяин квартиры держал небольшую картонную коробку. Мне не хотелось огорчать тенью подозрения в маразме такого радушного и заслуженного дедка, но шеф твердо сказал, что нужно убедиться в содержимом посылки.

— Могу я посмотреть, что внутри? Чтобы не было накладок.

Старичок безмолвно положил коробку на стол, распаковал ее, вытащил мятые газеты, а потом — сам предмет. В его руках дрожала посеревшая от времени неровная глиняная посудина. Нет никаких сомнений в том, что это — миска. Интересно, сколько ей лет?

— Спасибо, — кивнул я.

Оценщик снова завернул посудину в газету и уложил в ящик. Мы пошли к выходу. Хозяин дома провожал меня степенно и с достоинством.

Дверь открылась. Я уже был готов выйти за порог, как вдруг заметил, что на лестничной клетке стоят двое. И ладно бы просто стояли, но они смотрели прямо на нас. В руке одного из них нехорошо блестел пистолет.

— Не закрывайте, — сказал безоружный, крепкий и низкий, с цепким взглядом. — Нам надо…

Старичок не послушал их, а рывком захлопнул дверь. Раздались выстрел и щелчок замка. Я обернулся к хозяину квартиры. Увы, его лицо было бледно и неподвижно. Он сполз вниз по стене, на голубой рубашке расплывалось красное пятно.

Вот это поворот. В первую секунду я растерялся. Что делать? Звонить за помощью? Попытаться спасти старичка? Мои хаотичные мысли прервались криком из-за двери:

— Открывайте! Мы сейчас ее выломаем! Глеб, отдай чашу!

Они знают мое имя? Но я ведь их вижу в первый раз!

Тут же раздался удар. Стены затрещали, с притолоки посыпалась белая пыль. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что долго дверь не выдержит.

Я схватился за сотовый и нажал кнопку автовызова шефа. Пока телефон набирал номер, я осмотрелся. На этот раз искал не достопримечательности, а обыкновенные двери. Они мне понадобятся, чтобы проникнуть в город. Нашел три, которые ведут из коридора в спальню, кухню и, наверное, в ванную. Кому-то может стать интересно, почему я звонил шефу, а не в полицию, но если бы вы видели нашу службу безопасности, то не стали бы задавать такой вопрос.

— Глеб, открой! Мы сохраним тебе жизнь и даже заплатим! — снова раздался крик. — Десять кусков зелеными за чашу!

Непонятно, откуда им известно мое имя, но насчет главного они не в курсе: меня невозможно подкупить. Это — мое достоинство и моя беда. Мама рассказывала, что я такой с раннего детства. Честен, как хрустальная слеза, и ничего не могу с этим поделать. Мне можно доверить миллион долларов наличными без расписки, потом прийти за ним через год — и я верну каждый цент.

Прогрохотал еще один удар. Дверь подпрыгнула, но в этот момент я услышал в трубке голос шефа:

— Алло. Глеб? Это ты?

— Старик убит, я прячусь в его квартире, миска со мной. — Мой доклад был краток. — Убийцы ломятся и скоро будут здесь. Что делать?

— Бежать можешь? — Голос шефа даже не дрогнул.

— Только туда.

— Ну так беги!

Даже если бы шеф это не приказал, я бы все равно так и поступил. Я в два шага оказался рядом с дверью, ведущей в спальню. Мокрыми от пота пальцами нащупал медальон и нажал на холодный металл. Теперь — дверь. Я потянул на себя ручку, дверь распахнулась… увы, за ней действительно была спальня.

Звуки за моей спиной нарастали, треск усилился. Деревяшка с замком вот-вот падет, открыв меня пулям. Остались две двери.

Я бросился к той, которая ведет на кухню. Рывок ручки… и разочарование. Мое волнение и беспокойство за собственную жизнь многократно умножились. Дверь на кухню открыла мне кухню.

Человек, не осведомленный о Лиме, обязательно бы сказал: «Ну что городит этот чудик? Почему дверь на кухню разочаровывает его? Он на самом деле ожидает, что она приведет его в какое-то другое место?.. У него вообще все дома?»

На этот резонный вообще-то вопрос отвечу так. Дома у меня никого нет, живу один. С тех пор, как получил работу курьера, ушел из маминой квартиры и снимаю жилье. Что касается двери, то да, ожидаю. Даже всем сердцем надеюсь, что она приведет меня в другое место. Все дело тут в медальоне. Он должен в этом помочь, но, к сожалению, мой ранг среди сотрудников фирмы невысок и медальон первого уровня не может дать стопроцентной гарантии. Примерно один случай из четырех — вот мой предел. Нужно открыть в среднем четыре двери, чтобы наконец попасть туда, куда собираюсь. Мой худший результат — девять дверей, а лучший — две. Но вернемся в квартиру с застреленным старичком и убийцами, рвущимися по мою душу.

После очередного удара я услышал резкий, пронзительный треск. Этот треск говорил о том, что еще один такой рывок — и между мной и стрелком останется лишь стена пыли. А стена пыли — это такая преграда, через которую очень легко проходят пули.

Я быстро оглянулся назад: замок едва держался. Взгляд невольно упал на старичка: он сидел, привалившись к стене. Если не обращать внимания на красное пятно, то может показаться, что хозяин квартиры отдыхает. Будь у меня больше времени, я поразмышлял бы о том, сколько раз этот старичок сидел вот так, опираясь на стену каюты или поручень, прислушиваясь к залпам орудий, шуму волн или просто мечтая о мирной жизни. Его мирная жизнь сложилась, пожалуй. Он стал известным специалистом по предметам искусства. Жил в тишине и покое много лет, но умер, подражая собственной молодости, солдатом.