Вадим Проскурин - Война индюка

— Черные монахи пьют человечью кровь, — заявила Трейси. — Если ты черный монах, ты нас тронешь. Потому что тебе надо пить кровь.

— Я не черный монах, — сказало существо.

— А кто? — спросила Трейси.

— Комиссар Анжела, — ответила существо. — Вы, низко… гм… Короче, меня называют королевой эльфов.

— Ух ты! — радостно воскликнула Джинджер. — Тогда раздевайся!

Королева эльфов недоуменно крякнула.

— Давай, раздевайся, крылья покажи! — потребовала Джинджер.

— Откуда у нее крылья, дура? — возмутилась Трейси. — Это у королевы фей крылья, и еще у королевы демонов. А у королевы эльфов крыльев нет.

— Пусть все равно раздевается, — настаивала Джинджер. — А вдруг она королева фей?

— Я не королева фей, — сказала Анжела.

— Тогда ты злая, — заявила Джинджер.

— Я добрая, — возразила Анжела.

— А вот и злая! — продолжала настаивать Джинджер. — Эльфы злые, а ты их королева. Значит, ты тоже злая!

— Эльфы не злые, — возразилась Анжела.

— Злые! — не унималась Джинджер. — Эльфы разбомбили дворец Самого Дорогого Господина и еще какой-то домик тоже разбомбили.

— Совет Нации, — подсказала Трейси.

— Да насрать, — сказала Джинджер.

— Милая, не ругайся, — сказала Анжела.

— Я тебе не милая! — возмутилась Джинджер. — Ты богопротивное отродье, ты моего папу чуть не убила!

— Я не хотела, — сказала Анжела. — Я хотела всего лишь остановить войну.

— Ага, значит, это ты все разбомбила! — воскликнула Джинджер. — Сама призналась! Значит, ты черный монах!

— Почему? — удивилась Трейси.

— А пусть разденется, сама увидишь! — заявила Джинджер. — У нее под балахоном бластер и телефон, и еще она гипнотизирует и кровищу пьет.

— Я не… — начала возражать Анжела, но осеклась на полуслове.

Она вдруг поняла, что Гея явила ей знак. Не зря в священном писании говорится, что устами ребенка глаголет истина. Не просто так ей встретились эти юные самки, испытание все еще продолжается. Ничего, Гея поможет.

— Вот что, девчата, — решительно произнесла Анжела. — Садитесь поудобнее и слушайте внимательно. Сейчас я вам кое-что расскажу, а потом вы сами решите, кто богопротивный, а кто нет.

И Анжела начала рассказывать. Про то, как она шла по выжженной пустоши, и Гея направила ее путь через место, которое раньше было детским садом, и увидела она целую гору зажаренных детских трупов, и многие из них были изрублены мечами, потому что красножопым захватчикам показалось недостаточно тех страданий, которые причинил невинным детям огонь. И как потом вызванные рабочие укладывали тела в братскую могилу, и как кости мертвых детей отделялись от мяса в их руках, и тела распадались, и нельзя было похоронить их по закону Геи. И как рыдала Анжела, глядя на этот кошмар, и молила Гею остановить, прекратить его любой ценой, воистину любой, ничего не жалко, ни жизни, ни души, ни посмертия, чтобы только его остановить. И как послала Гея ей знак в виде летающей тарелки с распахнутым люком, и тогда…

Завибрировал телефон. Анжела сунула руку под балахон и приложила артефакт к уху.

— Как у черного монаха, — прошептала Джинджер.

— Слушаю, — сказала Анжела в телефон.

— У тебя все в порядке? — спросил из телефона бог Каэссар.

— Да, у меня все отлично, — уверенно ответила Анжела. — Гея послала мне еще одно испытание, но я его, кажется, прошла. Я доведу до конца свое дело.

— Хорошо, — сказал бог Каэссар. — Ты уверена, что тебя никто не видел?

— А вот это тебя не касается, — заявила Анжела. — Со своими делами я сама разберусь. Не отвлекай меня больше.

Телефон пискнул, оповестив, что собеседник отключился.

— Это телефон? — спросила Трейси. — Ты с кем говорила?

— С богом одним, — ответила Анжела. — Каэссар его зовут. Злой, как Сэйтен.

— Я же говорила, он бог! — воскликнула Джинджер.

— Заткнись, — сказала ей Трейси. — Никакой он не бог, и не Каэссар его зовут, а дядя Джон. Он твоему папе жизнь спас, мой папа однажды маме рассказывал, а я подслушивала.

— Ты знаешь Каэссара? — изумилась Анжела. — Не того древнего короля, а другого Каэссара? Который искусственный интеллект?

— Ух ты! — воскликнула Трейси. — Так он искусственный? А я-то думала, чего он такой хлипкий и такой сильный? Приколись, Джинджер, дядя Джон — киборг!

— Киборг — это вурдалак? — уточнила Джинджер.

— Киборг — это робот, — сказала Трейси. — А ты дура необразованная. Да, точно, папа маме рассказывал, Джон себе в бошку какую-то программу загрузил, я-то думала, как это он сумел, башка-то не компьютер…

— Расскажи мне про Каэссара, — попросила Анжела. — Я тебе сказку рассказала, теперь твоя очередь.

— А ты не будешь меня есть? — спросила Трейси.

— Не буду, — пообещала Анжела.

— А кровищу пить? — спросила Трейси.

— А меня? — спросила Джинджер.

— Не буду, — ответила Анжела сразу обеим. — Хотите, поклянусь?

— Давай! — обрадовалась Трейси. — Поклянись Аполлоном, Джизесом и этим…

— Джизесом не надо, лучше Буддой, — перебила ее Джинджер. — Будда рулит, Джизес сосет, мой папа всегда так говорит.

— Джизес не сосет! — возмутилась Трейси. — Это твой папа сосет!

— Нет, это твой сосет! — парировала Джинджер. — То-то ему зубы выбили. И еще он на Тринити работал, а Тринити — пидор, это все знают!

— Да я тебя сейчас… — начала Трейси, но Анжела неожиданно рявкнула:

— А ну молчать, а то съем!

И продолжила, уже спокойнее:

— Геей любимой и милостивой клянусь, что не стану вас обижать никаким образом, что бы далее ни произошло. Расскажите мне про Каэссара, девочки, очень вас прошу. Умоляю.

Девочки переглянулись и стали рассказывать, путаясь и перебивая друг друга.

Если войти во дворец Тринити через парадный вход, повернуть направо, пройти по коридору мимо поста охраны и спуститься по лестнице в подвал, попадешь в бар. Обычно в нем немноголюдно, большинство обитателей дворца предпочитают перекусывать и накуриваться в казарме номер три, там не так пафосно, и если случайно наблюешь на пол, тебя отругают, но не сильно, потому что там на полу лежит не антикварный ковер за пять тысяч долларов, а простые циновки по доллару за погонный метр. А в этом баре руководство боевого братства проводит совещания и тайные переговоры. Когда во дворце поселился Морис Трисам, многие полагали, что он будет жить в основном в этом баре, но Самый Дорогой Господин там ни разу не появился. Вероятно, ему просто не сказали, что во дворце есть такое хорошее место.

На посту охраны перед лестницей обычно сидит один дежурный орк из боевого братства. Но сейчас здесь было куда более многолюдно. Тони Батлер, Дик Росс, Лонни Зетс и еще пятеро уважаемых людей рангом пониже расселись, как бездомные наркоманы, кто на подоконнике, кто на цветочной кадке и вяло беседовали. Несмотря на поздний час, никто не курил, каждый из присутствующих получил приказ сохранять ясную голову и смотреть в оба. И никого не пускать вниз, чтобы не мешали вождям решать судьбы Родины.