Юрий Валин - Эльдорадо для Кошки-2 (СИ)

Моде Лу чуть заметно шевельнул хвостом и, не торопясь, потрусил вниз. Возвращался он теперь только перед рассветом.

Катрин смотрела на черненое серебро речной воды. На луну и Темную Сестру наползали полупрозрачные облака и долина ежеминутно меняла цвета. Звенели цикады. Сквозь их неумолчный треск из темнеющего вдалеке леса доносилось уханье филина.

Из ворот выглянул Даллап. Убедившись, что чудовищный пес покинул замок, ветеран выбрался наружу и устало опустился на любимый камень.

— С гвоздями разобрались? — спросила Катрин.

— Разобрались, — пробурчал Даллап. — Шуму больше, чем нужно. Гвозди, они ведь разные получаются. Мы ведь не туссеры какие-нибудь. Делаем, как умеем.

Явились Блоод с Энгусом. Суккуб вспорхнула на перила моста рядом с подругой. В платье, с наброшенной на черные локоны шалью, Блоод казалась милой и домашней. Катрин, не оборачиваясь, чувствовала, как смотрит на подругу Энгус. Думает, дурачок, что в темноте незаметно. Эх, молодежь, молодежь. Катрин ощущала себя старой и омерзительно разумной. А вообще-то, было хорошо и уютно смотреть на реку и слушать обыденную болтовню.

Говорили все о том же: о запасах на зиму, о бесчисленных помещениях, просто вопиющих о ремонте. О деревенских, с их вялым и ленивым характером. Ранение Ингерн уже казалось какой-то нелепой случайностью, не имеющей прямого отношения к бородачам-селянам.

Катрин слушала, впадая в странную умиротворенную дремоту. Хорошо бы так и встретить старость: в окружении надежных товарищей, любуясь тихой ночной долиной. Уф, рано как-то о подобном мечтать. Надеешься в этой благодати до пенсии дотянуть?

Катрин заставила себя очнуться, рассказала о планируемой экспедиции для пополнения конского поголовья. Идея противодействия не встретила, тут же начали обсуждать детали.

Девушка вновь с трудом улавливала смысл. Хотелось, чтобы всегда стояла такая теплынь, чтобы не было комаров и порывистого ветра, чтобы так же мерцали звезды и неспешно тянулась рваная вуаль облаков. И вообще ничего бы не менялось…

Приковыляла Ингерн и сразу все изменилось. Голос у бедняжки еще не окреп, но мысль о том, что пора ложится спать, она довела до всех с былым нажимом. Супруг мгновенно повиновался, Энгус с Блоод остались запирать ворота, а Катрин отправилась навестить перед сном старого дарка.

…«Лепесток» медленно и тонко нарезал яблоко. Временами Катрин клала в рот прозрачный кисловатый ломтик. Фир Болг рассказывал о древних катаклизмах, которые воздвигли здешние горы и залили черной водой бездонные озера. Древние войны с племенами Дану казались поистине жуткими событиями. Но все-таки у девушки создалось впечатление, что тектоническое оружие не применялось. Преувеличивает старец. Впрочем, с годами всё видится грандиознее, чем было в действительности. Сколько же ему лет?

Столь некорректный вопрос хозяйка задавать не стала, зато сам старик поинтересовался:

— Тебе не интересно? Понимаю, я мучаю глупыми воспоминаниями существо, чью горячую кровь волнуют совсем иные заботы. Мои россказни хороши для детей и стариков.

— Извини. Твой рассказ слишком глубок и подробен, чтобы быть сразу осознанным такой необразованной и дубоватой чужачкой, как я.

Фир Болг обеспокоено оглянулся.

— Твой друг гуляет под луной, — успокоила старика Катрин. — Уж не нашел ли он какое-нибудь пушистое приятное существо?

— Нас с ним уже давно не развлекают брачные игры, — сухо отрезал Фир Болг. — Не всем боги даруют столь бурный темперамент, как вам с кровосоской. Хотя вряд ли блудливость можно назвать добрым даром.

По мнению Катрин, старик несколько принижал свои возможности. Несколько раз девушка улавливала отнюдь не смиренно-философские взгляды Фир Болга, направленные как раз на «кровососку». Возможно, в своей длинной и богатой событиями жизни представитель древней расы имел счастье (или несчастье) близко общаться с ланон-ши. Впрочем, это не тема для домыслов и сплетен.

— У каждого свои игры, — примирительно сказала Катрин. — Нас боги зачем-то создали невоздержанными. Куда ж нам, бедным, деваться? Надеюсь, мы сейчас не слишком мешаем твоим ночным трудам.

— Ничто не может оторвать истинного мыслителя от процесса познания, — снисходительно заметил старик, кивая на груду запыленных книг. — К тому же, вы ведете себя гораздо сдержаннее, чем раньше. Уж не случилось ли чего дурного?

— Ну, с подушками точно случилось. С ними ору потише, но рвутся. Приходиться зашивать.

— Это только на пользу молодым леди. Ничто так не смягчает нравы, как шитье и иные, требующие истинного терпения и усидчивости, рукоделия.

— Блоод терпения и так хватает, — пробурчала юная землевладелица. — А мне никакое вышивание не поможет. Хозяйка я плохая.

— Ты излишне сурова к себе, Катрин. Справляешься ты вполне достойно.

— В моих краях врачеватели и маги, зовущие себя психологами и психоаналитиками, тоже талдычат страждущим — «любите себя и да будете счастливы». Странно, но людям иногда помогает.

— Удобнее всего любить себя рукоблудам — заметил старик. — Но вряд ли подобный рецепт можно рекомендовать всем мыслящим. Что тебя волнует? В чем причина беспокойства? О чем я не догадываюсь?

— Да понятия не имею, что меня волнует. Все слишком спокойно. Вернее, целая прорва забот, но подозреваю, что с ними мы когда-нибудь справимся — так или иначе. Но мне, дуре, чего-то не хватает. Может быть, меня слишком долго никто не убивает, не пытается обмануть и принудительно трахнуть? Полагаю, если бы я выпустила кому-нибудь кишки, мне бы полегчало. Временно, конечно.

— Определенно, тебе представится такая возможность, — успокоил девушку старик. — Но не обманывай себя, ты не так уж любишь убивать. Поразмысли об иных причинах своего беспокойства.

— О чем именно? Честное слово, я буду крайне признательна за подсказку.

— Мне откуда знать? Я не психолитик, — проскрипел Фир Болг. — Ты достаточно дерзка и честна, чтобы понять себя и без малоумных чужих советов.

Катрин молча вертела в руках нож. Против обыкновения, надежная сталь не приносила облегчения.

Фир Болг в молчании перевернул несколько страниц. Забавно, одних успокаивает боевое железо, а других — древняя бумага и пергамент.

— Катрин, ты действительно человек? Я имею в виду — в тебе нет иной крови?

Девушка с изумлением взглянула в исчерченное морщинами лицо. Старик был совершенно серьезен.

— Насколько я знаю — нет. А с чего бы вдруг такие странные гипотезы?

Фир Болг в явном затруднении пошуршал древними страницами.

— Ты не похожа ни на кого из людей, которых я знал. Возможно, оттого что ты пришла издалека. Но на твоей коже, насколько я знаю, нет ни единой родинки или родимого пятна. Не ошибаюсь?