Юрий Валин - Эльдорадо для Кошки-2 (СИ)

Грудь давно напряглись. Так часто появляющееся чувство предательства сегодня было особенно остро. Предвкушение измены щекочет, разливается дразнящим ядом. Сегодня леди-бродяга плохая. И Флоранс где-то далеко, но тоже плохая. Стонет в чьих-то объятиях, наслаждаясь и не желая наслаждаться…

Нужно успокоиться, Несс не придет. Хотя гостья очень и очень не против…

Катрин закрыла глаза. Пора заканчивать вариться в этом сиропе. Время не ждет.

Вставать не хотелось. Катрин чуть не захныкала, вырываясь из тягучих объятий ванны…

Мгновенно рядом возникла служанка. Укутала в простыню-тогу из мягкой белой ткани. В безмолвном поклоне позвала за собой. Одежду и собственное оружие Катрин рабыне не доверила.

…Массаж. Сильные и вкрадчивые руки. Гостья постанывала, сначала про себя, потом без стеснения вслух. Из тела окончательно уходила, казалось, навеки поселившаяся в нём заскорузлость: и жесткость гор, и вроде бы забытый давным-давно холод, боль ушибов, жжение ссадин… Да, две бабы-костоправши умели изгонять ненужную память из человеческого тела.

Массажистки исчезли. Катрин села. Ух, как говорил один известный странник-герой «какая легкость во всем теле образоффалась».

На ложе-диване в углу комнаты сидела леди Несс. Катрин не слишком удивилась. Стоило ли так отмывать-освежать пришелицу, если нет желания пообщаться с ней еще чуть-чуть? Катрин без спешки, позволив оглядеть себя, закуталась в тогу-простыню. Не скрываясь, подхватила ремни с ножами и подошла к низкому ложу. Вернее, к кургану из странной мешанины разнокалиберных подушек и валиков в шелковых чехлах.

Леди Несс встретила гостью улыбкой. На хозяйке тоже была тога-бурнус. Этакий банный вариант наряда для релаксации. Правда, в отличие от молодой гостьи, черноволосая красавица сохранила свой макияж в лучшем виде.

— Ванна?

— Изумительно, — вежливо кивнула Катрин и брякнула ножны со своими «лепестками» на низкий столик.

— Ни шагу без мужских игрушек? — леди Несс бросила на ножи не слишком одобрительный взгляд.

— У каждого свои украшения, — пожала плечами Катрин.

— Ты права. Хотя вполне можно обойтись и без кинжалов. Я лицемерная женщина, клинки меня пугают, кровь врагов — нет.

— Возможно, так гораздо мудрее. Но я привыкла надеяться только на себя и свою сталь.

— Полагаю, вряд ли ты поверишь, но здесь тебе ничего не угрожает, — леди Несс протянула руку.

— Верю, но привычка есть привычка, — Катрин оперлась о драгоценную руку и села. Подушки податливо приняли высокую фигуру.

— Ты даже более таинственна, чем красива. В «Померанце» не принято задавать вопросы. И я об этом жалею едва ли не в первый раз.

— Не надо жалеть. И спрашивать не надо, — Катрин улыбнулась. — В «Померанцевом лотосе» принято выпивать после ванны?

Ширитти казался еще вкуснее. Холодный и неопределенный фруктовый привкус покалывал язык.

Дамы говорили о хаосе в городе, о наступающей осени и покрое платьев. Леди Несс интересовали моды далекого севера. Катрин постаралась в меру сил утолить любопытство хозяйки.

— У тебя очень хорошая память, — заметила леди Несс. — Жаль, что ты не пытаешься выглядеть достойной своей красоты. Что за странная скупость и небрежность?

— Да уж. Всё дела, заботы… — Катрин без стеснения потянулась. Банное одеяние раскрылось. А, плевать.

Осторожнее с ширитти…

— Решилась развлечься? — мило улыбнулась Несс.

— Почему бы и нет, раз уж я в таком изысканном заведении.

— Чего хочет девочка? В «Померанце» многое можно. Почти всё.

«Огласите весь список» — вертелось на языке у шпионки, но она только томно и небрежно повела плечами.

— Миледи наверняка знает, что нужно гостям после такой ванны.

— Боюсь не угадать. Ты весьма оригинальна. Так что же желаешь, светлая кошка? — пальцы хозяйки погрузились в чуть влажные волосы на затылке девушки.

Больше всего Катрин хотелось положить ладонь на высокую грудь под тонким шелком и убедится, так ли она так упруга, как кажется.

— Найдется пара крупных послушных самцов? — прошептала Катрин.

— Конечно, моя девочка. Здесь все послушные, — проворковала Несс с такой улыбкой, что Катрин чуть тут же не отменила свое глупое желание. Но хозяйка уже потянулась к шнуру для вызова прислуги…

— Один — тебе, — пробормотала Катрин с некоторым опозданием.

Несс отрицательно качнула головой:

— Забавляться с невольниками и прислугой хозяйке едва ли подобает. Да и тебе нужно хорошенько расслабиться…

…Глоточки прохладного ширитти. Прикосновения Несс — почти невинные: к шее, к плечами. Вкрадчивые серебряные пальцы. Катрин чувствовала, что волнует хозяйку. Сильно волнует. Это было чертовски приятно. Возбуждало. Мужчины тоже были здесь. Двое безголовых замерли на коленях посреди ковра. Вернее, не совсем безголовые — просто в глухих, кажется даже без отверстий для глаз, кожаных масках. Но уж точно не мужчины — рабы. Забавно, всё есть: крепкое тело, мускулы, умащенные, блестящие от благородного масла, есть стойкое возбуждение, которое не в силах скрыть узкие набедренные повязки. Так люди или нет? Ошейники на шеях — знак непростительной слабости. Как человек становится вещью, не имея мужества бежать от ежедневной еды и подстилки? Странные, какие они странные…

Губы у Несс были пухлые, сладкие от помады.

— Не нравятся? Хочешь моложе или сильнее? Сейчас найдут.

— Да ну их нафиг. Не люблю цепных.

— Почему? Попробуй. Послушны, сыты и сведущи. А с настоящими всегда столько хлопот…

— Ладно, раз уж эти псы сидят здесь… Но не зря же их двое? — гостья кончиками пальцев исследовала то, что так влекло своей упругостью.

— Я — хозяйка. Так не принято. Мне же придется их продать, — застонала Несс.

— Зачем? Отрежь им языки и всё, — опрометчиво предложила Катрин, продолжая бесстыдствовать.

Ох, насчет языков пошутила, но объяснять придется потом. Самцы повиновались знаку хозяйки с похвальной готовностью. Ладони широкие, теплые, маслянисто-шелковые… А ошейники вблизи не заметны. И губы Несс продолжали пьянить…

Рабы и хозяйка… Ужасно.

Будь оно все проклято, как же отвратительно хорошо…

Утро выдалось прохладное. Нужно было курточку прихватить. Правда, в комплекте с платьем обтрепавшаяся куртка выглядела бы по-дурацки. Шпионка обхватила себя за плечи, потерла замерзшие руки. Браслеты жалобно звякнули.

Шагай-шагай, гулящая.

Стыдная ночь случилась. Катрин знала, что больше такого себе не позволит. Границы должны быть. Нырнули на дно, исследовали и забыли. Это вообще всё исключительно по долгу службы приключилось. И масло в ванне отравленное было, да.

Улицы были пусты. Город провел не менее бурную ночь и теперь отсыпался. На брусчатке желтели гадкие лужи, ворохи непонятного мусора с неприятными ароматами разнообразили рассветный сумрак. Катрин морщилась, перешагивала через дрянь, широко расползшуюся по мостовой. Интересно, куда все это девается днем? Разносится ногами, копытами и колесами?