Алексей Волков - Пластуны Его Величества

На привале ноги гудели невыносимо. Нилофф успел раз сто проклясть свое решение стать солдатом. Только…

Вот именно. Для жителя Отсталого Мира единственный шанс перебраться в Альянс – напялить на себя ее мундир, отслужить срок в каком-нибудь гарнизоне, и уж тогда получить разрешение на въезд. Уже в качестве гражданина.

Приходится терпеть, раз родители не смогли обеспечить подъемным капиталом.

– Ты винтовку далеко не откладывай, – сделал замечание проходивший мимо Саморух. – Слышал же, что сказала Ди. Потом будешь плакаться, мало заплатили.

– Слушаюсь, мист сержант!

Сам Саморух прохаживался вдоль расположения налегке без оружия, но с начальства спрос другой.

– Видал? – устало хмыкнула Кэт, солдат одного срока с Нилоффом.

– Ладно, – отмахнулся Нилофф, подобрал винтовку и положил рядом с собой. – Не велик труд.

Винтовки на операцию выдали самозарядные, но одноразовые. В полном соответствии с законом о нераспространении оружия среди аборигенов. После сотого выстрела все движущие части перекашивало намертво, и даже в стационарных мастерских не смогли бы починить отслужившее свой срок оружие.

Можно было бы поинтересоваться, сколько выстрелов уже сделано? Только зачем?

Все солдаты прекрасно знали: Караванная Тропа – самое безопасное место на Зенграбе. Так же, как вся их охрана нужна исключительно для солидности. Иначе желающих совершить поход просто бы не было.

– Почини, – Джавад кивнул на здоровенный пулемет.

– А что с ним?

– Не стреляет.

Смысл слов был ясен даже дяде Жоре, не говоря уже о продвинутом племяннике.

Что может быть непонятно? Имеется явно сломанный агрегат на треноге, иначе, какой смысл приносить его пленникам, и не надо иметь семь пядей во лбу, размышляя о словах недавнего работодателя, внезапно превратившегося в хозяина.

– Я что – оружейник? – возмутился дядя ора.

Армия почти забылась, да и за два года службы мужчина имел дело лишь с автоматом Калашников. А тут – пулемет, да еще абсолютно незнакомый.

Впрочем, все пулеметы были незнакомыми, в крайнем случае – известны с виду, как, скажем, примелькавшийся в фильмах Максим.

Дядя Жора был зол сразу по двум причинам. Он не терпел малейших ограничений своей свободы, а здесь попахивало даже не заурядной ночевкой в вытрезвителе, а форменным рабством. Сверх же того – хмель покидал голову, потихоньку наступало похмелье, а все запасы браги, равно как и полуготовый самогонный аппарат остались в прежней «квартире».

Имел бы возможность – поубивал бы. Только дядя Жора неплохо и объективно оценивал собственный силы, и потому знал, что ничего путного в подобной попытке не выйдет. Не кино же, где герой крушит врагов направо и налево!

Джавад буравил пытавшегося взбунтоваться пленника внимательным взглядом. Что ему можно сделать? Нет, конечно, сделать можно многое, редко какой человек способен устоять при боли, но тут был особый случай, и Джавад желал договориться по-хорошему.

Внезапно в голову пришла неожиданная мысль: вдруг пленник не врет, и действительно ничего не понимает в оружии? Визор он починил, но тут ведь совсем другое!

Если бы Джавад знал, что визор первоначально был исправен! Отсутствие картинки объяснялось элементарно. В сторону гор не было никаких передач, а раз нечего принимать, то ничего показывать и не будет. Сами создатели удивились бы сотворенному дядей Жорой, да и последний поразился бы, узнав о подлинной величине задачи. Он понятия не имел, что именно делал, полагаясь лишь на интуицию, а она не подвела. Думалось – на радость, оказалось – на беду.

– Я заплачу.

– Заплатил уже один раз! – возмущенно влез в разговор Виталик.

Он даже позабыл про собственный страх, парализовавший волю еще в тот миг, когда их уводили из ставшей привычной каморки.

– Ваши деньги никуда не делись. Понадобятся – получите, – спокойно ответил Джавад.

– Да? Каким образом? Насколько я понимаю, теперь мы отсюда никогда и никуда не выберемся, – Виталик уже закусил удила.

– Почему? Выберетесь. Когда я буду уверен в вашем возвращении, – на тон горец внимания не обращал.

– Так мы тебе еще должны быть верны?! – задохнулся от возмущения студент.

Как и все, он слышал о похищениях людей, о рабстве со всеми сопутствующими прелестями, однако никогда не думал самому оказаться в таком положении. Бедствия были где-то далеко, на Кавказе, куда Виталик в обозримом будущем не собирался, да человек предполагает, располагает судьба.

– У вас есть выбор? – спросил в ответ Джавад. – Не бойтесь, не обижу. Мне всего лишь нужна работа. При мне вам будет лучше.

Интересно, что в таком случае – хуже? Или – не Джавад, так найдется кто-нибудь другой? Но это же не глухой аул, а довольно большой город!

Где найти аргументы, раз нет силы?

Впрочем, новый хозяин не желал выслушивать возражения, как и не нуждался в согласии. Он интуитивно понял: этим двоим не найти защиты, следовательно, все решено.

– Я не согласен! Я свободный человек, предприниматель, и не желаю гнуть спину на кого-то задаром! – попытался настоять на своем Виталик.

– Я сказал – бедными не останетесь, – Джавад повернулся к двери, давая понять, что разговор закончен, но тут влез дядя Саша.

– Не останемся? Между прочим, все наши вещи там!

Никаких вещей собственно не было, родственники перенеслись сюда практически без всего, лишь в том, что было на них надето, да лежало в карманах, только дядя никак не мог забыть про брагу, а мысль о собираемом самогонном аппарате сводила с ума.

Лишиться всего этого было верхом несправедливости, последним ударом немилостивой судьбы, тем более, здесь вряд ли кто-нибудь снабдит любовно подобранными деталями. Да и поставить брагу – пока она еще перебродит!

– Вещи сейчас принесут. Я не грабитель, – и Джавад вышел прочь.

– Мать ее! – Виталик в отчаянии ударил кулаком в стену.

Зря, между прочим. Пробить стену все равно не удалось, а рука принялась отчаянно болеть. Показалось – пальцы сломаны, и бедный студент в отчаянии повалился на ковер с подушками, призванный служить ложем.

Больно с непривычки-то!

– Ты уверен, что это не подстава?

Вопрос уже возникал перед отправлением сюда, и сейчас был явно запоздалым.

– Пошел бы я иначе! – хмыкнул Капо.

Был он правой рукой самого Блистательного Джона, главного авторитета на территории обоих Портов, и находился здесь по приказу шефа. Но по положению ведал многое из того, что обычно не говорится простым смертным.

Хотя, кое-кому можно. Например, Сержанту, который и задал вопрос.

Сержант было не только кличкой, но и, некогда, званием спрашивающего.

Как он попал в армию, за что его оттуда выперли, никто не знал. Такие вопросы задавать непринято. Гораздо важнее был сам факт, что человек не только послужил, но и поучаствовал, следовательно, в данной ситуации был незаменим.