Дмитрий Вечер - Мы просто снимся бешеной собаке...

Безумной бандой ворвались мы в главный зал обсерватории. Кукла Банш палила из лучемета, раскалывая полицейские черепа как гнилые арбузы. Костыль и Паштет прикрывали тыл своей любимой атаманши, насаживая на углеродные штыки последних яростных защитников генератора анти-поля. Кровь лилась рекой. Счастливый Борм стоял посреди зала и рыча от удовольствия пускал свою любимую «массуху». Круговые волны пламени разбегались от него и поджигали полицейских. Тень работала в поте лица, расчищая дорогу к генератору. Оторванные ноги, руки и головы летели от нее во все стороны, как щепки изувеченного просекой обреченного на смерть леса. Где-то Там берегла силы, изредка постреливая из бластера в отдельно подбегающих врагов. Так же, как и я.

Через минуту путь к генератору был свободен. Тень обтерла пот рукавом плаща из кожи корнезуба и улыбнулась. Где-то Там прикладом бластера сбила верхнюю крышку прибора, и я увидел зеленоватое табло таймера гамма-бомбы. На нем светилась цифра «три». Звездос… Еще есть время!... «два»… И тут раздался взрыв под самым потолком. Наверное последний умирающий легавый кинул гранату-липучку, но не рассчитал броска. Граната прилепилась к верхней балке и рванула. Стены задрожали и потолок по-голливудски медленно поехал вниз. Прямо на меня… «один»… Ну ладно. Всем пока!… И вдруг обсерваторию потряс безумный вопль: «Не-е-е-е-е-т!» И все застыло. Потолок… Легавые… Костыль с Паштетом… Кукла Банш… и Тень. Наступила тишина. В воздухе висели обломки штукатурки… Мелкие шарики крови... Чьи-то оторванные руки... Яркие всполохи пламени вокруг Борма напоминали фантастический застывший огненный цветок. На таймере бомбы по прежнему светилась цифра «один». Где-то Там остановила время… Она подошла ко мне, виновато улыбнулась и выдохнула усталое слово: «Спасла!»

Мы выбросили гермошлемы, взялись за руки и вышли на балкон. Звездное небо рванулось навстречу и окутало наши сердца тончайшим ароматом пустоты. Где-то Там посмотрела мне в глаза. Веселая и добрая. Пьяненькая как всегда… Да и бог с ней. Разве это так уж важно? Главное, что она здесь. Главное, что она шепчет:

- Вот и все.

- Да… Это все.

- Мы скоро умрем.

- Наверное… Может быть.

- О чем ты думаешь?

- О том, что ты алкоголичка.

- Боже мой… Прости, что не спасла галактику.

- Да ладно! Фиг с ней.

- Через десять минут… Уже через восемь!… Время продолжит свой бег и таймер гамма-бомбы щелкнет в последний раз, перескочив с «единицы» на «ноль». Бомба взорвется и наступит апокалипсис галактики.

- От которого так безуспешно пытался спасти свой мир Дмитрий Вечер. Мир, погибший по твоей вине. Ведь это ты сожгла фабрику «Нашей Еды»!

- Откуда ты знаешь?

- Наверное Вечер прикольнулся и перед смертью закачал мне эту тайну в мозг. И все другие тайны.

- Так Вечер существует?!

- Еще бы! Парень, который придумал тебя и меня. И весь наш мир. Для своей телки. Ей скучно жить Неизвестно Где. Поэтому Вечер убивает гуманоидов и уничтожает цивилизации, чтобы Маша могла ПОПЛАКАТЬ.

- Маша?

- Его сучка.

- Охренеть…

- А ты бы хотела провести последние минуты жизни со мной?

- Х-хах… Почему-бы и нет?

- Вот видишь, Вечер не такой уж и говнюк. Он осуществил твою мечту!

- А ты бы хотел… Со мной?

- Не знаю… Но мне почему-то совсем не страшно. В такие моменты обычно говорят: «Я чувствую центр!» И я его… Чувствую... Прикинь?!

Огромный мир БОГов лежал перед глазами. И в эти последние секунды лета он был доступен только нам…

- Поцелуй меня!

- По-настоящему?

- По-взрослому… С язычком!

- Лови!

Я обнимаю Где-то Там за талию, наклоняюсь и целую в пронзительно распахнутые губы. Такие сладкие и пряные на вкус, что наверное сама Анджелина Джоли завистливо перевернулась в гробу на элитном кладбище далекой Санта-Барбары и нервно закурила свой последний «честерфилд». В лицо пахнуло свежим ветром. В траве застрекотали кузнечики. Позади нас рухнул потолок. И где-то в глубине обсерватории оживший таймер гамма-бомбы перескочил на заветную цифру «ноль»