Алекс Орлов - Представитель

Эти воспоминания несколько смутили спокойную душу Стефано, и он не сразу смог отвлечься от них.

Перед его глазами возник Буш, улыбающийся в пушистые усы гигант. Несмотря на все усилия Стефано, он так и не стал его рьяным сторонником. Буш согласен был водить грузовики, строить деревянные заборы, быть садовником и кем угодно, но только не бойцом, глядящим на мир сквозь прицельное устройство. За что и поплатился.

«Ну и наплевать», – сказал себе Больцер и, подняв крышку багажного отделения стоявшего в туннеле аэробена, бросил туда сумку с драгоценнейшими баллонами.

Затем навалился на покрытое тонкой пылью крыло аппарата, и тот, тихонько скрипнув колесиками, послушно покатился к выходу.

– То-то, сукин сын, неужели ты думаешь, что я потерпел бы такое безобразие, – непонятно для чего и кого произнес Стефано, однако эти слова добавили ему сил и решительности. Пожалуй, появись сейчас перед ним сам дух Буша, он и то не испугался бы, а лишь попросил бы того по-дружески нажать на выключатель.

Больцер выкатил аэробен на солнечный свет и крепко потряс головой, избавляясь от мерзкого страха. Впрочем, он сразу определил, что этот страх – не его. Это страх чужой, он обитает здесь, в овраге.

– Да ты совсем сходишь с ума, подлец Густав, – сказал он себе и засмеялся. Засмеялся оттого, что теперь не боялся назвать свое настоящее имя. Да, его звали не Стефано Больцером. Он был урожденным Альваро Роблесом эль Маррагоном, единственным полновластным владельцем одной из планет Зеленого Рога.

Но прошло время, улеглась пыль веков, и он уже просто частное лицо – Густав Птюч. Никто. И вот тогда, осознав, что он лишен всего, Густав Птюч начал свою долгую и бесконечную борьбу.

Он воевал в бискайских песках на Элифе, он ходил в атаку в рядах мятежного генерала Буссенара, он участвовал в битве при Йорке, но злость не проходила, и Густав все больше утверждался в мысли, что чужая идея не принесет ему успокоения. Он хотел собственной славы или смерти.

«Я еще накажу вас, я еще пролью вашу стылую кровь к своим ногам», – грозил он неведомым врагам и продолжал копить отчаянную злость.

Выкатив аэробен на колючую траву, Густав вернулся в ангар и выключил свет. Затем вышел из-под бетонной плиты и, присев возле валуна, поднес к линзе авторучку. Луч микрорефлектора ударил в фотоэлемент, и тот вынужденно подчинился, запустив исполнительный механизм.

Тяжелая плита поползла обратно, смыкаясь с земляной твердью.

Густав, сколько себя помнил, никогда не смотрел на закрывающийся зев убежища. Он не мог объяснить себе причину, однако предпочитал видеть синее небо и облака. И птичек, резвящихся в туманно-молочном влажном воздухе.

Послышался щелчок, и лишь после этого взгляд Густава вернулся к поверхности и остановился на пушистой кроне разросшегося вована.

Густав вздохнул и забрался в седло аэробена. Он дернул изогнутый рычаг, и молчавший долгие месяцы механизм глотнул кислорода и легко зажег топливную смесь. Сопло наполнилось раскаленными газами и толкнуло аппарат. Сначала робко, а затем все сильнее он стал разгонять его по заросшему травой дну оврага, наполняя округу свистом сдвоенного колеса турбины.

Кочки били в слабое шасси, однако Густав крепко держался за руль, ожидая пьянящего мгновения полного отрыва от земли. Наконец несущие плоскости набрали силу и рванули вверх несовершенный корпус аэробена. Грохот шасси и шелест ломающейся травы сразу остались внизу.

Птюч выровнял аппарат и, сориентировавшись по солнцу, повел аэробен в нужном направлении. Там, у молочного горизонта, где соль сливалась с водой, а трава с небом, его ждали преданнейшие из людей, если вообще можно было назвать людьми эти ужасные создания.

Бегущие навстречу летящему аэробену существа казались крошечными муравьями, разбросанными по белой поверхности соляного поля. Густав знал, что многие из них вооружены, однако больше его беспокоило то, что он не видел свободного места, куда можно было бы посадить свой аппарат.

Ему пришлось сделать круг, прежде чем он заметил свободную от черных точек полосу; она появилась благодаря действиям надсмотрщиков – их жирные точки были исполнены силой.

Как оказалось, соляной полигон, который прежде был абсолютно сухим, со временем покрылся слоем воды, что, впрочем, не помешало Густаву посадить свой аппарат.

Турбины напоследок рявкнули и замолчали, а колеса шасси еще вертелись какое-то время, разбрасывая противные соленые брызги. Наконец аэробен остановился и Густав выбрался из седла.

К нему уже бежали надсмотрщики и несколько либеров, но Густав их не боялся, к тому же у него был пистолет.

– Вот так удача, сэр! Мы уже не ждали, что вы когда-нибудь появитесь! – воскликнул первый из надсмотрщиков по имени Вильяме.

– Ну и дураки, – просто ответил Густав и, достав из багажного отделения сумку, отдал ее встречающему. – Здесь шесть баллонов. Насколько я помню, ваши запасы должны быть на исходе.

– О да, сэр, раствора осталось на месяц, а этих тварей стало слишком много – они собираются сюда со всей округи.

– Постой, ты хочешь сказать, что либеров стало больше? – уточнил Птюч.

– Да, сэр, их стало так много, что недавно мы не смогли удержать пять тысяч человек и они мигрировали к Ларбени. Даже пытались взять город штурмом, но их уничтожили военные.

– Уничтожили военные, – повторил Густав, осмысливая услышанное. – Волен у себя? – спросил он, возвращаясь к сиюминутным проблемам.

– Да, сэр, правда, он не слишком трезв.

– Не слишком трезв? А с чего это он запил?

– Думал, что вы нас бросили, сэр.

– Вот еще придумали, – начал сердиться Густав. – Ладно, веди к нему.

– О, сэр, какое счастье, что вы прилетели! – воскликнул второй подбежавший надсмотрщик. Его глаза лучились подлинным счастьем, и у Густава не повернулся язык обозвать его дураком. – Какое счастье, что вы не пропали, сэр! Мы уже думали всякое!

Между тем места посадки аэробена уже достигли несколько либеров. Бормоча что-то неразборчивое, они попытались прорваться к Густаву, но надсмотрщики привычно нанесли прикладами несколько жестоких ударов, не заботясь, что станет после этого с несчастными.

Один надсмотрщик остался охранять крылатый аппарат, а другой пошел провожать долгожданного гостя. Они шли к видневшемуся издалека входу, вырубленному в обрывистом берегу.

Стоило военным захотеть – и они без труда нашли бы убежища либеров, однако сейчас это их не интересовало. Кванзиновая жидкость на Малибу иссякала, и войска выводились.

Правда, теперь, когда «Клаус Хольц компани» подписала новый договор, ситуация менялась и следовало ожидать активизации военных, а это значило, что всей массе «голубых либеров» грозило уничтожение.