Алекс Орлов - Представитель

– И что?

– Ну я организовал отряд из трехсот стрелков, ходим в долины туков перехватывать... Опять же, мясо и практика для стрельбы – ребята любят пострелять в живых людей. От скуки острова у разбойников отбиваем, а их всех в расход.

– Просто санитары леса какие-то, – усмехнулся Густав.

– Точно Ну а потом новенькие раствору пососут и вообще тут остаются Жрут водоросли, как все, и ни о чем больше не думают.

– Водорослей хватает?

– А что – водорослей хоть завались. Тут недалеко участок долины малость осел и вода проступила, так место стало просто идеальное. Я ребят раз в неделю посылаю, и они семена разбрасывают, так потом в три дня всю округу зеленью забивает – жри не хочу.

– Ну и отлично.

Птюч облегченно вздохнул. Хоть что-то в этом гнилом месте шло как надо. Либеры накапливались, водоросли размножались, а военные сюда носа не показывали, ковыряясь на своей долбаной базе.

– Иногда я на них смотрю – и в голову всякие мысли лезут...

– Что? – не понял Густав, погруженный в собственные проблемы.

– Я говорю, что иногда смотрю на этих мерзавцев – и, ты не поверишь, Густав, мне становится их жалко.

– Тебе кого жалко? – снова не понял Птюч. – Либеров, что ли?

– Да. Густав, либеров. Они же как скотина бессловесная. Вон туки и то смышленее...

Перехватив взгляд Птюча, Дрю кивнул:

– Я тебя понимаю – Дрю Волен говорит о жалости. Это, конечно, смешно.

– А чего же их жалеть? Они и так были обречены, Дрю. Они были обречены с самого начала, когда эти придурки из правительства решили наклонировать себе солдат. Ну и наклонировали... Ты вспомни, что там было, на этом объекте «206», когда мы туда добрались. Эти академики резали либеров, как скот. Живьем резали – проверяли реакцию нервной системы!... Мне самому случалось допрашивать крепких парней, я знаю, как сделать больно, но, Дрю, порезать живьем, без всяких обезболивающих средств, несколько сотен либеров – это...

Дальше у Густава не было слов, и он замолчал.

Молчал и Волен. Он вспоминал тот день, о котором говорил Густав. Высадка на вертолете под видом геологической партии, затем быстрый огневой контакт с охраной, и все – весь центр оказался в их руках.

Потом началось самое главное – ознакомление с содержимым длинных казарменных боксов, в которых жили не то люди, не то привидения. Этих несчастных кормили питательным раствором через трубочки, и после такой кормежки они еле ходили.

Как оказалось, это был один из секретнейших экспериментов правительства – выращивание обезличенной массы солдат. Солдат, которых можно было тратить без счета. У них были только порядковые номера и ничего более. Никаких контрактов, никаких расходов на пенсии – самый идеальный вариант.

Впрочем, что-то пошло не так и солдаты из них не получились. И тогда несколько десятков тысяч либеров решили использовать как подопытных животных.

– И ведь у этих профессоров с бородками была лицензия на эти массовые убийства, – снова заговорил Густав. – Это они там, в центральных мирах, все из себя гуманисты, а в такой дыре, как Малибу, можно и расслабиться... Так вот, Дрю, это мы выпустили этих несчастных из боксов. Это благодаря нам они узнали, что есть солнце и что есть небо. И это мы выбили из этих ученых мерзавцев признание, что после ляписа либеры могут жрать все что попало...

– Не хотели поначалу говорить, – вспомнив подробности, заулыбался Дрю. – Но у тебя особо не помолчишь.

– Не помолчишь, – согласно кивнул Густав.

Тогда более опытные товарищи вообще отговаривали его от рейда на этот центр, а он не послушался и попал на прицел контрразведки. Правительство не простило ему гибель лучших умов прикладной медицины и генетики.

Впрочем, если быть до конца честным, Густав не спасал либеров Да, он разгромил изуверский центр, но ему хотелось славы и известности. Известности самого крутого террориста, за которым не считают зазорным гоняться самые лучшие агенты контрразведки.

«Что ж, теперь они за мной гоняются, но хорошего в этом мало», – подумал Густав.

Вскоре вернулся Вильяме, который выглядел довольным, как человек, сделавший нужное и доброе дело.

– Ну что, можно включать сирену? – спросил он.

– Да, можно, – согласился Волен.

Вильяме подошел к прикрученному к стене электрическому щитку и повернул рубильник. И тотчас снаружи запели и загудели десятки труб, извещая либеров о том, что можно получить раствор вне расписания.

– Ну, теперь и мне пора, – сказал Густав, поднимаясь с кровати. И, обращаясь к Волену, добавил: – Пойдем, проводишь меня.

– Конечно, Густав. О чем разговор.

Вместе они вышли из пещеры и остановились у входа, наблюдая картину сбора либеров, которые стекались отовсюду, повинуясь зову сирены.

– Одного я до сих пор понять не могу. Как обычные люди могли превратиться в либеров, – задумчиво произнес Птюч.

– А я думаю, что они никогда не были обычными. Просто на промыслах с самого начала работали либеры, проданные туда государством. Обычные работяги – те вернулись в свои города и поселки, а этим идти было некуда, вот они и пошли в долину.

– У всех банд в долине есть названия. Ты как-нибудь назвал свою банду?

– Конечно, – Волен улыбнулся. – «Голубые либеры».

– "Голубые либеры"? Ну ты даешь.

Птюч и Волен побрели по мелкой воде к летательному аппарату, а масса либеров продолжала скручиваться в тугой жгут, держа путь к раздаточным пунктам.

Возле аэробена стояли двое надсмотрщиков. Они уже поняли, что важный гость привез ляпис, поскольку слышали сирену.

– Когда все начнется, сэр? – набравшись храбрости, спросил один из них.

– А что, надоело караулить либеров? – в свою очередь спросил Птюч, вскакивая в седло.

– Честно говоря, сэр, немного скучновато. Хотя за такие деньги говорить о скуке не положено.

– Это точно, – кивнул Птюч.

Содержание этой необычной армии обходилось ему недешево, однако решать финансовые проблемы он научился. Жестко и кардинально.

– Не беспокойтесь, ребята, вы здесь не засидитесь, – пообещал он и дернул рычаг старта. Турбины начата набирать обороты. Соленый воздух наполнился рвущим слух свистом, и Птюч оглянулся, проверяя, успели ли отойти Волен и надсмотрщики.

Затем он махнул им рукой и добавил тяги.

Разбег был коротким и стремительным. Вскоре аэробен лег на крыло и развернулся в сторону Ларбени.

А внизу все текла река из черных точек. Несчастные спешили утолить свою долгую, неуемную жажду.

Кит Карсон проснулся слишком рано, чтобы подняться с постели немедленно, однако слишком поздно, чтобы попытаться снова заснуть, тем более что мысли о делах беспокоили его даже ночью и временами выдергивали из объятий сна.