Дарья Зарубина - Свеча Хрофта

— Ты стал тем, кем стал, супруг мой, — мягко напомнила Ильвинг, — потому что Хедин был добр к тебе. Твой меч сделал Хагена таном. Но только эта доброта сделала тебя Хагеном. Хедин вернул тебя мне, и за эту его доброту я буду молиться ему до самого последнего вздоха.

Ильвинг прижалась щекой к плечу мужа. И Хаген не нашелся, что ответить. Ярость сменилась благословенной тишиной. Наученный тысячами битв и походов, Хаген не доверял тишине. Он едва успел встать, как услышал топот ног.

Мальчишка, запыхавшись от бега по лестнице, споткнулся и едва не упал к ногам отца.

— Там эльфийские мастера, — проговорил он быстро и взволнованно, — прибыли, отец. Видел бы ты, какая у них ладья…

Хаген облегченно и чуть разочарованно глядел на восхищенное лицо сына. Тишина не предвещала беды. Всего лишь перемены. А перемены тем и хороши, что не всегда ведут к худшему. Хаген давно пытался добиться от эльфов этой любезности — участия в строительстве Хединсейского замка. То, что когда-то было возведено искусными зодчими, а после стало мишенью пламенных шаров и молний противников Хедина, было вновь отстроено хоть накрепко, но наскоро. Оно годилось для защиты, но Хагену претила мысль, что остров Хедина и стоящий на нем замок навсегда сохранят на себе шрамы былого. Тану грезился новый Хединсей, прекрасный и совершенный. И он не жалел наживки, чтобы приманить на крючок нужную рыбу. Эльфийские зодчие и мастера Альвланда — вот те, кто, по замыслу Хагена, должен был воплотить в жизнь его мечты.

Тан поцеловал Ильвинг и двинулся вслед за сыном. Но не успел сделать и пары шагов, как в спину ему дохнуло едва уловимым нездешним ветром. Он легко подтолкнул тана в спину, окутав запахом цветущих вишен.

Хаген мгновенно обернулся, обнажая меч и закрывая собой сына. Но едва не застигший его врасплох противник не спешил нападать. Пепельная фигура, окутанная сизыми лентами тумана, приблизилась, не касаясь земли кипящим, как грозовые облака, подолом, и поманила к себе Хагена.

— Кто ты? — сурово спросил он и бросил быстрый взгляд на привставшую со скамьи Ильвинг. Она поняла его молчаливый приказ, тотчас кинулась к лестнице, волоча за руку сына. Едва они скрылись из виду, гостья заговорила.

— Здравствуй, тан Хаген, — ласково произнесла волшебница, лица которой невозможно было разглядеть, но самого звучания этого приглушенного и чистого голоса оказалось достаточно, чтобы Хаген почувствовал одновременно и необычайную радость, и острую, неизбывную тоску, какая рождается порой в сердце от воспоминания о ком-то любимом и безвозвратно ушедшем.

— Кто ты? — повторил Хаген, пятясь к стене и каждую секунду ожидая, что где-то за плечом или спиной могут соткаться из воздуха новые призраки. — Зачем ты пришла? Убить меня?

— Нет, мой мальчик, — проговорил Дух, и Хаген мог поклясться, что услышал тихий и мелодичный смех волшебницы. — Если бы я хотела убить тебя, то сделала бы это раньше. Я пришла просить тебя о помощи. Увы, я не думала, что наступят такие времена, когда такие, как я, попросят об услуге простого смертного. Но теперь ты сам умеешь повелевать, и приказывать было бы глупо. Я прошу. Поговори с Хедином. Передай ему то, что я тебе сейчас скажу, и благодарностью тебе будет мысль, что ты спасешь жизнь своему Учителю.

— О чем ты говоришь? — Хаген не торопился опускать меч, но бестелесную гостью, казалось, ничуть не смутило это. Она двинулась мимо тана, отрезая ему путь к лестнице, и мимоходом коснулась рукавом острия меча. Тонкое облачное покрывало тотчас затянулось на том месте, где разрезал его клинок.

— Ты слышал о Девчонке? — вместо ответа спросила она.

— Да, слышал, — отозвался тан, стараясь разгадать, какую ловушку приготовила для него волшебница. — Какая-то смертная, которая грабит ярлов с альвским отрядом. Говорят, она колдунья, но не слишком хорошая. Единственное, что в ней интересного, так это как она сумела подбить альвов на разбой.

Дух сокрушенно покачал головой в ответ на беспечный тон хединсейского тана.

— Грабить ярлов — дело и вправду не такое уж серьезное. Но слухи, что дошли до тебя, не совсем верны. Девчонка и вправду наведывалась в земли ярлов. Но она мнит себя кем-то вроде благородной разбойницы. Освобождает угнетенных, спасает… — Волшебница фыркнула, насмешливо поведя плечами. — Но она явно не собирается оставаться на этом пути. Так случилось, что я начала приглядывать за ней, потому что эта Девчонка получила кое-что, что ей не принадлежит. И оказалась права, не доверяя ей. Три месяца назад маленькая воровка проникла в Кольчужную гору. К сожалению, я не знаю, что там произошло. Но ты-то сумеешь понять, что меня насторожило, мой мальчик. Она не только дошла до котла, до самого сердца горы. Но и выбралась оттуда со своим отрядом. А теперь… она ворвалась в Восточный храм Хедина и забрала оттуда…

— Разрубленный меч? — продолжил Хаген потрясенно, не зная, верить ли призраку волшебницы. Жрецы Хедина должны были связаться с ним, дать знать о нападении. — Как давно она получила меч Брана? Зачем он ей? — спросил Хаген, стараясь понять, для чего нужно волшебнице обманывать его. А если она говорит правду, то зачем смертной Девчонке дар Хедина, которым ни она, ни ее альвы никогда не сумеют воспользоваться?

— Это случилось всего лишь пару часов назад, — отозвалась волшебница. — А вот на второй твой вопрос я не отвечу. Лучше ты увидишь все сам.

Призрак поманил тана к краю крепостной стены. Хаген нехотя подчинился, заглянул вниз, в полную золотистых бликов воду. Волшебница провела рукавом, и синяя вода потемнела, превратившись в антрацитовое зеркало, в котором отразился алтарь Восточного храма, тонкая рука Девчонки, тянущаяся к артефакту. И… Хаген не верил своим глазам. Рядом с Девчонкой стоял Один. Он переменился с тех пор, как вернул себе прежнее имя, но Хаген узнал бы Старого Хрофта в любом обличье. Однако тан полагал, что Отец Дружин сейчас обретается где-то в сопредельных мирах: рубит не знающим устали Золотым мечом чудовищ, нежить и прочую мерзость, и не важно, летает она, пресмыкается или ходит на двух ногах, пьет кровь, ест падаль, режет деревенских коров или грабит города и насилует женщин. В одном Хаген был уверен: Хрофт никогда не оказался бы по своей воле на стороне противников его Учителя.

Зеркало воды пошло рябью от легкого ветерка, но волшебница одним едва заметным движением остановила ветер, и Хаген увидел, как Девчонка протягивает Разрубленный меч Отцу Дружин и тот принимает его. Едва заметное покачивание меча в руке Древнего Бога — и перед ним расступается ткань реальности.

На мгновение Хагену показалось, что взгляд Хрофта, направленный в центр открывшегося портала, устремлен прямо на него. Хаген отшатнулся, пораженно переводя взгляд с волшебницы на безмятежно плескавшуюся внизу под стенами морскую лазурь, в которой уже не было и следа волшебного зеркала.