Виталий Держапольский - АМУЛЕТ ДЕМОНА

Толман послушно пошел следом за бритоголовым юнцом, с интересом разглядывая внутренние строения монастыря. Еще по дороге в монастырь, на вершине одной из соседних гор, Толман рассмотрел архитектурную композицию зданий Самье в мельчайших подробностях. Первый буддийский монастырь на Тибете, построенный королем Трисонг Деценом, был сооружен в форме мандалы58, символизирующей строение вселенной, по образу и подобию древнейшего индийского храма Одантапури в Магадхе59. Толману в свое время довелось побывать и в этом чудесном месте, так что оценить схожесть храмов он мог не понаслышке. Как и в Бихаре, внешняя монастырская стена была выстроена в форме идеального круга, в который был вписан квадрат внутренних построек. Центральный храм, расположенный в середине монастырской территории, символизирует священную гору Сумеру, центр всех материальных и духовных вселенных, обитель Брахмы и Дэвов60, а все остальные храмы, построенные вокруг, представляют океаны и континенты, окружающие гору, согласно буддийской космологии. Количество зданий, расположенных за монастырскими стенами равнялось ста восьми. Толман, конечно же, не утруждал себя пересчетом, но знал, что их там ровно сто восемь - по числу великих учеников Будды61. В самом центре Самье был поставлен огромный столб, представляющий собой центр Вселенной и ту "мировую ось", которая соединяет небо и землю, а также служит мистическим путем перемещения из земного мира в мир духов. Четыре "входа в мандалу" Самье, ориентированные по сторонам света, были выполнены в виде чортенов -- многоступенчатых разноцветных ступ: красного, чёрного, зелёного и белого цветов. Послушник повел Толмана через лабиринты чортенов-врат, двигаясь по направлению к центру монастыря, как бы повторяя этапы великого посвящения, приобщения к великой тайне Шамбалы62. Они шли по темному коридору, стены которого были расписаны изображениями тантрических божеств -- Будд, святых, духов подземного царства, женских божеств-шакти, воплощающими осеменяющую энергию мира. Здесь было холодно и тихо, даже звуки вездесущих гонгов остались снаружи за толстыми стенами. Выйдя из коридора, послушник направился в сторону ворот внутреннего комплекса - Узцы, именно на его территории располагался Центральный Храм монастыря. Покои далай-ламы, по обыкновению размещались на верхних этажах дворца. Они прошли сквозь крытую галерею, на сводах которой были изображены красные алмазы, а на колоннах - желтое колесо -- знак Будды Вайрочаны, олицетворяющего сияющий небесный свет; миновали четырехугольную платформу, в центре которой зеленел лотос с восемью лепестками, а в середине которого на диске белой луны лежал красный диск солнца. Многочисленные каменные скульптуры, изображающие божества, животных и людей, в изобилии раскиданные по всей территории монастыря, были выполнены с поразительной тщательностью и достоверностью. Однако на Толмана они не произвели сколько-либо сильного впечатления: в своих путешествиях он встречал куда более величественные композиции. Центральный храм монастыря тоже не поразил бывшего шамана своим великолепием, ни количеством позолоченных истуканов, ни обилием драгоценностей и цветных фресок. Наконец, поднявшись на третий ярус, послушник остановился у личных покоев далай-ламы.

- Обождите, - произнес служка, скрываясь за дверью.

Вскоре он вышел и, распахнув одну из створок, почтительно произнес:

- Далай-лама готов принять странствующего собрата.

Толман, войдя в покои далай-ламы, в изумлении уставился на сидевшего перед ним в позе лотоса настоятеля:

- Чисан? Ты?

- Мы знакомы? - Далай-лама подслеповато прищурился, явно не узнавая в благообразном седобородом посетителе бывшего шамана.

- Знакомы, - произнес Толман, присаживаясь на подушки рядом с настоятелем. - Только я тогда выглядел немного иначе.

Далай-лама прищурил глаза, так что они превратились в совсем узенькие щелочки, и на мгновение замер, беззвучно шевеля губами. Затем он и вовсе застыл соляным истуканом.

- Толман? - в голосе вышедшего из транса Чисана сквозило неприкрытое удивление, совсем такое же, как и у Толмана, первым узнавшего бывшего ученика ламы Кымгана.

- А ты далеко продвинулся на своем пути, - с удовлетворением заметил Толман, почтительно поднося руки к кончику носа, - просветленный...

- Заметил? - сварливо отозвался Чисан, ранее не жаловавший шамана. - У меня был отличный учитель...

- Что с ним стало? - поинтересовался Толман.

- Мир праху его, - с грустью ответил Чисан, - он не пожелал оставить обитель. Погиб от мечей киданей, защищая город до последнего.

- Постой, а как же ты? Какими судьбами ты оказался здесь, в этих снежных краях?

- Это тоже заслуга учителя, - ответил далай-лама, - он насильно отправил меня с несколькими послушниками в этот затерянный в Тибетских горах монастырь. Он сказал, что мое место здесь...

- Ему что-то открылось? - Толман впился немигающим взглядом в утратившее бесстрастность лицо далай-ламы. - Что он сказал тебе?

- Он сказал, что будущая судьба мира каким-то образом связана со мной и этим монастырем.

- Угу, вот, значит, как... Видимо, наша с тобою встреча не случайна.

- А как ты попал сюда? - поинтересовался Чисан. - И что это с тобой? Почему ты выглядишь как настоящий дхармадутта?

- А я и есть настоящий, - усмехнулся Толман. - Вот уже больше десятилетия я странствую из страны в страну, от монастыря к монастырю, постигая мудрость учения Гаутамы.

- Ты? - не поверил далай-лама. - Посвященный высшей степени? А как же твое шаманское прошлое? Неужели ты просто так взял и забыл свое прежнее ремесло? Отринул прежние убеждения?

- Не совсем просто... Вернее, совсем не просто было переписать все наново. Но я сделал это, и не жалею ни капли. К тому же, мои познания не были лишними: я тоже двигался вперед...

- Постой, Толман, не хочешь ли ты сказать, что тоже достиг блаженного просветления?

- Я достигал его и ранее, - улыбнулся Толман, - только иными методами. Так что я знал, в какую сторону двигаться. Мне было проще в пути, чем тебе, Чисан.

- Зачем ты прибыл в Самье? - спросил Чисан.

- Ну, наконец-то! - выдохнул бывший шаман. - Я уж думал, что ты не спросишь... Я напал на след хранителя "Наказующего перста" - стрелы, изготовленной Хадо. И этот след привел меня сюда.

- Это стрела, которой можно отправить в небытие Извечного Врага? - уточнил далай-лама. - Наконечник стрелы изготовлен из того же проклятого металла, что и оба амулета Прародителя?