Альфред Ван Вогт - Империя атома

Ее мысли вернулись к теме, о которой она говорила до того, как ее прервали. Ее слова содержали скрытое обвинение:

— Принц, я правильно поняла, что вы публично возлагаете на меня ответственность за финансовые затруднения правительства?

Принц холодно ответил:

— Ваше Величество, вы неправильно истолковали мои слова. Я только указал на то, что эти соображения кабинета стали не чем иным, как сварливыми вечеринками. Ответственность перед парламентом несут министры, и нет никакой пользы в чрезмерном критицизме.

Императрица пристально посмотрела на него и, поняв, что он не имеет намерения добавить что — либо к своему первоначальному заявлению, быстро произнесла:

— Значит, вы не учитываете мое предложение проинформировать бизнесменов о воровстве, о воровской тактике оружейных магазинов — вы не рассматриваете его как конструктивное?

Принц так долго молчал, что она резко спросила:

— Так да или нет?

Он погладил подбородок, затем устремил на нее прямой взгляд.

— Нет! — ответил он.

Она уставилась на него широко открытыми глазами, так как это было сказано перед всем кабинетом.

— Почему нет? — поинтересовалась она наконец голосом, в который вложила максимум благоразумия. — Это, по крайней мере, уменьшило бы обвинение, что наши налоги слишком высоки.

— Если это сделает вас счастливее, — с легкой усмешкой ответил принц дель Куртин, — вероятно, не будет вреда в том, чтобы начать такую пропагандистскую кампанию.

Иннельда снова стала холодной.

— Кампания не имеет ничего общего с моим счастьем, — резко сказала она. — Я думаю только о государстве.

Принц дель Куртин молчал, и она смотрела на него пристально, с растущей решимостью.

— Принц, — сказала она серьезно. — Вы и я кровно связаны. Мы хорошие друзья, но у нас имеются расхождения по многим вопросам. Как бы то ни было, сейчас вы намекнули, что я предпочитаю частные интересы — государственным. Конечно, я всегда считала само собой разумеющимся, что у одного человека не может быть двух лиц и что каждый его поступок отражает в некоторой степени его убеждения. Что заставило вас вдруг сделать заявление с такими намеками? Ну, я жду.

— Вдруг — не совсем точное слово, — сухо ответил принц. — Больше месяца я сижу здесь, выслушиваю с растущим недоумением ваши нетерпеливые тирады. И задаю себе один вопрос. Хотите знать, какой?

Императрица сидела молча, но, наконец, решилась:

— Скажите.

— Вопрос, который я задал себе, — сказал принц дель Куртин, — следующий: что раздражает ее? К какому решению она пытается прийти? Ответ на него не сразу очевиден. Мы все знаем о вашей одержимости идеей разгромить оружейников. Вы всегда готовы потратить огромные суммы правительственных денег на какие — нибудь действия против них. Один такой случай произошел несколько лет назад и стоил столько денег, что за него расплатились только в прошлом году. Затем, несколько месяцев назад, вы начали делать мне загадочные намеки и, в конце концов, попросили кабинет утвердить большую сумму денег на предприятие, которое до сих пор не назвали. Внезапно флот был распущен и появилось обвинение оружейников, что вы скрываете межзвездный двигатель. Мы финансировали контрпропаганду, и дело на этом закончилось, хотя потрачены был колоссальные суммы. Я все же хочу узнать, почему вы сочли необходимым создание стомиллионнозарядных энергетических орудий стоимостью один биллион восемьсот миллионов кредитов каждое? Пожалуйста, поймите меня правильно, я заключил из некоторых ваших замечаний, что инцидент благополучно завершился. Остается все же вопрос: почему же вы не удовлетворены? Что было не так? Я решил, что проблема является не внешней, а внутренней, личной, а не политической.

У Императрицы появилось чувство тревоги, но пока она не догадывалась, к чему он ведет. Она поколебалась, хотела было что — то сказать, но передумала.

Принц продолжал:

— Иннельда, вам тридцать два года. И вы не замужем. Ходят слухи — простите за упоминание, — что вы имеете любовников сотнями, но я знаю достоверно, что эти слухи ложные. Соответственно, говоря прямо, сейчас для вас чертовски подходящее время выйти замуж.

— Не хотите ли вы предложить, — сказала она немного неестественным тоном, — чтобы я призвала всех молодых людей страны совершить подвиги отчаянной храбрости и вышла замуж за того, кто сделает лучший сливовый пудинг?

— Этого не требуется, — ответил принц спокойно. — Вы уже полюбили.

За столом возникло оживление. Улыбки. Дружеские лица.

— Ваше Величество, — начал один из придворных, — это самая лучшая новость, какую я слышал. — Он, должно быть, заметил выражение ее лица, потому что запнулся и замолчал.

Она сказала:

— Принц, я удивлена. И кто же этот счастливый молодой человек?

— Возможно, один из самых ужасных людей, каких я встречал, но очаровывающий своей жизненной силой и вполне достойный вашей руки. Он пришел во дворец около восьми месяцев назад, и вы сразу увлеклись им, но, к счастью, из — за его политического прошлого в вашем сознании возник конфликт между естественными желаниями и вашей одержимостью.

Она догадалась теперь, о ком он говорит, и попыталась опередить его:

— Конечно, вы не имеете в виду молодого человека, которого я приказала повесить два месяца назад, но потом помиловала!..

Принц дель Куртин улыбнулся.

— Признаюсь, что ваша горячая речь, немного озадачила меня, но в действительности это просто еще одна грань вашего внутреннего конфликта.

Иннельда холодно ответила:

— Я, кажется, припоминаю, что вы не очень возражали против приговора.

— Я был в замешательстве, а поскольку я внутренне все же расположен к вашей персоне, аргументы подействовали на меня. Только впоследствии я понял, что к чему.

— Не думаете ли вы, что я была неискренна, отдавая приказ?

Принц пожал плечами и ответил:

— В этом мире люди постоянно уничтожают тех, кого любят. Изредка они даже совершают самоубийства, уничтожая таким образом объект, который любят больше всех.

— И что это имеет общего с конфликтом, происходящим в моем сознании, из — за которого я стала сама не своя?

— Два месяца назад вы говорили, что сообщили капитану Хедруку… — она непроизвольно напряглась, когда впервые было упомянуто это имя, — …что пригласите его во дворец через два месяца. Время прошло, а вы не можете позволить себе сделать это.

— Вы подразумеваете, что моя любовь потускнела?

— Нет, — он был терпелив. — Вы неожиданно поняли, что это приглашение будет поступком более значительным, чем вы представляли себе, когда называли этот срок. Для вас это будет равносильно признанию, что ситуация является именно такой, как я изложил.