Николай Берг - Крепость живых

– Ну что там надо было сообщить команде медицинского? Только, доктор, вкратце.

– Ясно. Сейчас наша команда оказывала помощь раненым. В целом все отлично, но в наложении жгутов были грубые ошибки. Опасные. Объясняю. Первое. Жгут накладывать только при артериальном кровотечении. Причем сильном, которое реально угрожает смертью. Девчонке при травме пальца жгут накладывать не надо было – максимум из нее вылился бы стакан крови, это она переживет. А от наложенного жгута могла бы и с пальчиками попрощаться. Второе. Если накладываете жгут, не тяните со всей дури. Надо пережать всего-навсего артерию, а не разминать в хлам мышцы, нервы и сосуды. Не перекрывайте кровоток уже первым туром жгута – нервы попортите. И не себе, а раненому. Третье. Если все же накладываете жгут, надо перетягивать артерии, а не вены! У девчонки жгут был наложен слабо, словно ей внутривенный укол собирались делать. Это плохо! Артерии продолжают качать кровь как ни в чем не бывало, а вот венозный отток вы перекрыли. Кровотечение от такого жгута только сильнее. Рука со жгутом должна быть белой и без пульса, а не синей и с пульсом. Четвертое. У мента жгут наложен был правильно, но записки со временем наложения я не видел.

– Я писал, – обиженно говорит Вовка.

– Вова, я не упрекаю! Сделал – молодец! Но я записки не видел – значит, и в госпитале не увидят. А срок у наложенного жгута – полчаса-час. Потом руку отрезать придется.

– Глупости это, с бумажками, – встревает Надежда, – пишите на лбу у раненого.

– Во, человек дело говорит! Наконец, последнее. Пятое. Жгут – очень серьезное дело, небезразличное раненым. Поэтому не частите. Чем меньше наложено жгутов, тем лучше.

– Понятно, – отвечает опер. – А как мы узнаем, артериальное это кровотечение или венозное?

– Так артерии идут в глубине конечностей, под прикрытием мышц и костей. Вены – поверхностные, обеспечивают отток. Артериальная кровь – светлая, алая; венозная – темная.

– Позвольте, я добавлю, – хмыкает Надежда Николаевна.

– Валяйте!

– Валяю! Все просто: артериальное кровотечение, как молодецкая эякуляция, – стреляет струями, прерывисто, мощно. Из сонной аж на три метра может прыскать. Венозное, как старческое мочеиспускание, – вялая струйка с убогими потугами на пульсацию… Так понятно?

– Понятно…

– Раз понятно, мы с Ильясом сейчас сходим глянем на Знаменку. Доктор с камерой – держитесь сзади, мало ли снять будет что. Остальным – по расписанию боевого дежурства.

Элегантный особняк Знаменка гордо стоит на холме. Глядя на него, Николаич тихонько присвистывает.

– Красиво люди жили. Тут, если все расчистить, загляденье.

– А сейчас как насчет живых?

– Сейчас живых не видать. Зомби вижу. Немного.

– Ну. Уже легче. Я боялся, что у этих тварей тут основная база.

– Да, их гнездо искать придется. Неизвестно, что они там задумали.

– Я бы их гнездо с броней бы искал. Так надежней. Как-то не воодушевляют меня джипы.

– Меня тоже. Но кто ж знал… То есть бандиты должны быть, и первое время их должно быть густо. Однако вот такого не ожидал…

– Я панораму снял. И на приближении тоже.

– Тогда возвращаемся.

И мы возвращаемся.

Пока мы ходили, ребята вытащили из амфибии жратву и термосы и сидят закусывают. Только мастер-сварщик старательно что-то налаживает и колдует над оборудованием. Остальные, обжигаясь, хлебают чай и жуют что бог послал. Я видел, что тащили две коробки – одну от Дарьи, другую с сухпайком на сутки. Сухпай получили от крепости. И Ильяс успел уже отметить, что в этом сухпае все те же хлебцы, мясорастительные консервы, – проще говоря, перловая и гречневая каши с мясом, ну и еще, правда, сахар добавлен. Это НЗ – на всякие непредвиденные. От Дарьи же еда куда вкуснее – немножко уже подчерствевшие хлеб и булка, что для многих обитателей крепости уже лакомство, масло, плавленый сыр в коробочках, вакуумные упаковки с ветчиной, несколько банок с пресервами, в основном селедкой. Привет от мини-супермаркета, в который уже черт знает как давно мы ходили с Сергеем…

Семен Семеныч орудует ложкой и вилкой. Я с чего-то взял, что он голый и босый, совершенно упустив тот момент, что вот он – его джип. А у охотника в джипе много чего откопать можно, не только ложку-вилку.

Жалею, что Дарья не видит, как он ест. Нормальной женщине вкусно и со смаком жрущий ее стряпню мужчина тож доставляет удовольствие. Одним видом. Видно, что Семен Семеныч знает толк в житейских радостях. И ест с аппетитом. Тоже наш человек – «бергинизатор».

Присоединяемся. Этакий пикничок получился. Жаль только, что совсем недалеко такое, что даже мне вспоминать неохота, чтоб аппетит не портить.

– Мужики, а горяченького спроворить не получится? «Роллтона» какого или еще что? – просительно говорит Семен Семеныч.

– Вот кашу, например, можно подогреть. Пойдет?

– Конечно, пойдет. Паяльная лампа есть в хозяйстве?

– Лампы нет, сварка есть.

– Отлично. А где банка?

– Держи.

Радует, что, получив банку, Михин отец тут же ее вскрывает. Дурни, взявшиеся разогревать неоткрытые банки, получают массу удовольствия, когда консервы начинают рваться в костре с энтузиазмом ручных гранат…

Потом он отправляется к сварщику, несколько минут они колдуют вдвоем, и Михин батя возвращается с шипящей и аппетитно пахнущей жестянкой, в которой пузырится гречка с тушенкой.

– Не подумайте, что жалею, но вы особенно не наедайтесь в один присест. Все ж таки постились несколько дней.

Семен Семеныч смотрит на Надежду с жалостью:

– Милая девушка, я отлично все понимаю, спасибо. Только это для меня не обед, это так, легкая закусь. Не хотите каши? Горячая, с поджаркой!

– Не откажусь.

И мне кажется, что Железная Надя, как ее втихомолку окрестил смешливый Серега, разрумянилась сильнее, должно быть от этого непривычного «милая девушка» и ласкового тона. Мужики-то к ней клеились, поскольку, судя по всему, она служила в военном коллективе, а вот у Семена Семеновича все получилось очень по-домашнему.

Сварщик тем временем уже освоился, выдернул Вовку в ассистенты и начал с бесхозного милицейского УАЗа.

– Не нравится мне, что у нас ментовоз, – допив свою кружку и выскоблив ложкой нерастворившийся сахар со дна, говорит Дима-опер.

– С чего это? – недоуменно спрашивает Серега.

– С того, что на перекрестке были двое в ментовской форме. Причем очень похоже, что они были ментами и раньше. Арсенал весь эмвэдэшный. По своим они огонь открыли моментально – видели же и Миху в форме, и водила на УАЗе этом тоже не в гражданке был. И неизвестно где эта шелупонь еще шарилась. Вот и выходит, если с ними встретимся, огонь они откроют без соплей. Если встретимся с теми, кого они обидели, нас могут не за тех принять… Короче, ситуация хреновая, – отмечает Николаич.