Николай Берг - Крепость живых

– Вот, приехали. Что интересно, зомби не больше десяти видели. А вон тот забор – как раз ремонтный завод.

– А это что за одинаковые домишки? Коттеджный поселок?

– Ага, Нойдорф. Немцы построили для фольксдойчей. Для русских немцев.

– Симпатично.

– Ну что, полезли на крышу смотреть?

– Только лучше на ментовский…

– Ладно, понял.

Непонятно почему, но зомби тут мало. Нет, есть, конечно, и к нам направились несколько штук, но не то, что было в Кронштадте, и уж тем более не то, что в Питере.

Что непонятно, и живых тоже не видно.

Пока Ильяс отщелкивает идущих к нам мертвяков из бесшумки, Николаич осматривает территорию за забором.

– На кране наблюдатель, – говорит Ильяс, перезаряжая магазин.

– С чего взял?

– Блик видел. То ли бинокль, то ли очки. То ли стекло в кабине поднял.

– Ага, вижу. Доктор, залезайте. Снять на камеру нужно.

За забором рядами бронетехника. Но весьма убогая, ржавая и какая-то неухоженная. По-моему, частью и горелая. Мне видны БМП-1 и БТР-70 (а может, и другой цифири, не секу я в этом). Какие-то голубые контейнеры. Вдали опять же броня рядами, но не вижу, какая именно. Живых людей не заметно, однако наблюдатель смущает. Правда, может, это и обезумевший от голода и жажды крановщик, спасающийся там от толпящихся внизу зомби в спецовках и с гаечными ключами. А может, и представитель команды людоедов.

Может быть, и рабочий… Или из местных. Из окошек что-то никто тряпками не машет… В конце концов, разоруженная бронетехника все равно серьезная сила. Интересно, куда они складировали снятое вооружение? Тут, на заводе, или где-то в другом месте. Можно бы рискнуть и сунуться… Но как-то поневоле хочется, чтоб между мягким пузиком и возможной автоматной очередью было что-то вроде брони БРДМ… Похоже, что Николаич разделяет это мнение, потому как предложений устроить пешую прогулку не следует.

– Все сняли?

– Да, и круговую панораму тоже.

– Тогда так, проедем еще вперед, возьмем с другого ракурса, а то тут корпуса цехов загораживают. А потом за бананами…

Что и делаем. Мне кажется, что я увидел и бээрдэмки. Нет, конечно, землю есть не буду, но очень на них похоже. Хотя… хотя, может быть, и БТР… Далеко все же.

Так же аккуратненько, не привлекая ничьего внимания, по пустым улочкам мимо какого-то неизвестного парка с громадным прудом утекаем обратно. Добираемся благополучно.

Там, откуда мы убыли, все в целом как и было, только у ворот валяется свежий упокоенный – легко одетый светловолосый парень. Надежда бдит, стоя на крыше фуры, а Саша с Димой и Серегой с пыхтением тартают бочку. Судя по скрежету, полную.

– Тут есть запасец соляры. Мы баки залили под завязку, а еще три бочки полных.

– Знаете, давайте-ка мы их припрячем. Потом, если тут будем, отыщем.

– Куда?

– А вот сюда, в хлам этот. И прикроем.

– Теперь как?

– Вы ж на КАД хотите?

– Ну да…

– Тогда по Волхонскому шоссе, как раз на развилку и выйдем.

– Какой порядок?

– Получается так, что лучше вперед пустить фуру.

– Ежели обстреляют, так пусть чужака первым?

– Нет. Все равно фуре придется спихивать с дороги машины. Сейчас мы вьюнами вились, а на шоссе, я думаю, еще гаже будет. Так уж лучше сразу дорогу расчищать. Если хотите, могу с вами поехать.

– Ладно, это я так, по-простому. Но от пары стрелков в кабине не отказался бы. Сеток-то у меня нет. И еще, за руль моего УАЗа посадите опытного водилу. Я серьезно.

– Разумеется. Вот Володя и поведет.

Выпадает ехать в американце мне и Саше. Мне, потому что сверху и без сеток снимать удобно, а Саша как-то отлично освоил это сатанинское устройство для связи и ловко с ним управляется. Да и в случае чего стрелять мы тоже можем – не как Андрей, но неплохо. За нами встает джип Семена Семеновича с Вовкой за рулем, следом ментовский с Дмитрием (награда нашла героя) и замыкающим – «жип широкий». Надежда уже освоила езду на этом агрегате, быстро мы все равно не помчим, так что должна справиться. Серега с пулеметом ей в компанию – и в случае чего прикроет огнем наши тылы. Вот так и трогаемся.

Ожидаю, что Семен Семеныч споет еще что-то, но ему не до песен – мы ныряем в узкие переулки, и меня в очередной раз удивляет, как можно мастерски управлять таким слонопотамом. Несколько раз американец притормаживает и нежно спихивает с дороги стоящие как попало авто. От таких нежных прикосновений легковушки отлетают прочь.

Ориентацию я потерял окончательно и, где мы болтаемся, представляю с трудом.

– Крутая все-таки у американцев техника, – говорю я.

– Это смотря какая и где. И в чем.

– Ну вот этот агрегат, например.

– Этому агрегату сто лет в обед. Крутизна в том, что бодаем без проблем?

– Ну да.

– Стальные бампера перестали выпускать уже лет двадцать пять. Теперь везде пластик. С пластиком я бы так себя не вел. А старушка со стальными зубами – самый таран.

– А пластик, чтоб дешевле?

– И дешевле. И менять часто. И получать деньги. Сейчас вообще вещи стараются делать хрупкими и недолговечными. Цивилизация потребления и огромных помоек. Читал раньше фантастику – рассказ о суде над мужиком, который нарушил закон и сделал себе тайно табуретку, которая даже за неделю не развалилась. Все общество было возмущено этим – нормальные-то табуретки через сутки распадались. Вот мы к этому и шли – одноразовая посуда, одноразовая мебель, одноразовые машины и одноразовая любовь…

– Да вы философ, Семен Семеныч!

– Так что еще дальнобойщику делать? Думать да песни петь. Иначе закемаришь с открытыми глазами и пойдешь в лучшем случае в кювет, а в худшем – на встречку…

– Ну так можно еще жевать чего… Тоже спать не дает.

– Ага, вот еду я сутки – и все это время жевать?

– Ну не все время… Можно периодически…

– Периодически – нужно, а не можно. Вот сейчас мы выкатимся к платформе Стрельна. Снимите что там.

Погромыхиваем на переезде – никак не могу опознать местность, а потом картинка словно поворачивается и встает прочно на место. Я никогда не проезжал с этой стороны и все видел только из окна электричек. А как только мы вышли в позицию, совпавшую с видом из окна – узнавание моментальное.

Снимать особенно нечего – платформа почти пустая. Десяток зомби стоят или слабо шевелятся. Один совершенно неожиданно сидит мирно на краю платформы, свесив ноги. И почему-то много всяких бумажек, оберток от пакетов и прочего мусора.