Николай Берг - Остров живых

Со старушкой этой надо бы потолковать.

В расположении какой-то военно-морской части – черт ее поймет, аббревиатуру на табличке – тоже народа густо. Понимаю, что сюда собрались уцелевшие. На этом куске земли большая часть жителей Ораниенбаума и сосредоточена. Относительный порядок: и пока шли, ни одного не то что зомби, трупа не попалось. Это хорошо, если и второй город, кроме Кронштадта, удержался.

К сожалению, очень скоро понимаю, что ошибся. Город пал. Все, кто выжил, теперь теснятся на берегу. Да и в расположении народ нервный. Местный медик (есть у них тут и медпункт свой) угрюмый, необщительный – вроде как фельдшер. В гости не позвал.

Меня встречает Демидов. Остальные уехали.

– На чем и куда? – спрашиваю я.

– На грузовиках-будках. Как вот мы тогда в Кронштадте, тут так же чистку устроили, по нашему примеру. Короче, машины по городу ездят, зомбаков попроще постреляли. Но все равно не всех. Да и морфы. В общем, пешком ходить нельзя.

– А что про морфов слышно?

– Много их. Но мелкие какие-то, не отожратые.

Виктор мрачно крутил по лесу петли. На обратную дорогу в деревню ушло времени втрое.

Так же мрачно вошел в дом, не снимая снаряжения, присел на лавку. Посмотрел на недоумевающую Ирку.

– Ружья у них. И жадные они. И непонятные, – высказал странное.

– Чем непонятные, Витенька? – удивилась Ирина.

– Действиями. Там по всему видно, даже трупы с собой увезли. Грузовик у них, и покрышки характерные. Так вот они четыре раза приезжали-уезжали. И увезли даже заведомые трупы. Зачем? – поделился сомнениями Витька.

– Может, не хотели, чтоб мертвяки по лесу валялись?

– И валялись бы. И что? Машины и всякий мусор бросили, и все.

– А может, плюнем да забудем? Вряд ли они на эту поляну вернутся еще. Следы-то старые? – попыталась успокоить мужа жена.

– Следы старые, заветрились, – признал муж.

– Вот видишь! А через месяц-другой уже снег сойдет – нас шиш найдешь.

– Зато в зелени все будет. А у них ружья. И стреляют они без раздумок.

Ирка встревожилась:

– Ты ведь надумал что-то, а, Витька?

Виктор промолчал.

– Витенька, не молчи, скажи. Что натеял?

– Охотничье ружье бьет метров на семьдесят. А мой Дормидонт Проникантьевич (Витя с уважением полюбовался стоящим рядом с лавкой ДП) – на полтора километра. Значит, если мы с ними встретимся на дистанции метров в двести – триста шансов у них никаких не будет. Абсолютно.

– Они не в грузовике живут, – напомнила Ирка.

– И это верно. Они на нем ездят. И пока прочесывают ту местность, которая для них поближе. А к весне начнут чесать, что подальше. А летом тем более таких дикарей, которые из города в ужасе удрали, набрав с собой шампиньонов резаных и кукурузы, не останется. Зато мы с тобой останемся, – высказал очевидное муж.

– А мы будем осторожнее! – возразила Ирина.

– Ирка! Вот скажи, как ты будешь осторожнее? На караульную службу нас двоих не хватит. Засветиться нам – раз плюнуть. Запах дыма учуют. Услышат что. Да мало ли. Просто напорются случайно, – печально пояснил супруг.

– Мы ж не безоружные!

– Толку-то.

– Как это толку-то! Ответим!

– Тьфу. Баба! Да чтоб ответить, их надо первыми заметить. А когда они по нам отстреляются, нам уже все пофиг будет. Даже если мы в ответ их всех положим потом, у нас тут больницы нет.

– Ты так говоришь, словно они нас уже нашли! Пока не нашли же.

– Так что, вот так сидеть и трястись? – хмыкнул Витя.

– А ты не трясись! Посмелее!

– Поглупее, лучше скажи. Не найдут сейчас – найдут через полгода. Через год. Через два. Не хочу.

Виктор встал, потянулся за пулеметом.

– Ты что, собираешься сейчас ехать их ловить?

– Не ловить. Но прятаться… Не получится у нас, если ты хочешь в деревне жить. Если б сидели тихо как мыши в бункере, тогда еще вопрос, нашли бы или нет. А Ольховка, она на картах есть, дорога сюда ведет, значит, эти нищеброды сюда точно припрутся. Дочистят беженцев и припрутся, – спрогнозировал неизбежное Витя.

– Черт, зря я тебя сгоношила!

– Не знаю, не знаю… Вылез бы поутряне как-нибудь из бункера гадить и наткнулся бы на картечь… Или ножом бы сняли, как в люк бы полез…

– Не, Витя, не надо…

– Надо, Ирка. Я им не мыша. И ты им не мыша. Мы им покажем, кто тут в лесу самый злобный. Пошли.

И оставив за спиной тихонько причитающую Ирку, шагнул к выходу…

Ребята возвращаются быстро. Захватывают меня с Демидовым, и мы отправляемся. Приходится еще рассказать, как там Николаич и Ленька. Что удивляет, у Ильяса при разговоре о драке с морфом на холодном оружии глазки как-то этак взблескивают, но тут же опять становятся чуток сонными, как обычно.

Магазинную малопульку у Демидова изъяли и оставили на заводе вместе с завезенным из крепости таким же малокалиберным оружием. И сейчас Ильяс устроил перед выездом маленькое представление: по его приказу мы построились не очень-то ровной надо признаться шеренгой, старательно выпучили глаза и вытянулись по стойке смирно. Ильяс хорошо поставленным сержантским голосом вызвал на середину Демидова. Тот как-то и растерялся совсем, и вышел кособоко, стесняясь того, что на него смотрит столько народу, – а надо сказать, что местные на это действо собрались поглазеть немалой толпой.

– Равнение на средину! Стажер Демидов – ранг Гаврош! В связи с образцовым выполнением задания командования и упокоением пятидесяти упырей-шустеров переводится из стажеров обмундированных в стажеры вооруженные. Стажер Демидов, принять личное боевое оружие!

И наш военачальник не выдает, но вручает как орден маленькую кобуру с пистолетом – близнецом того, что я снял с умершего диверсанта. Демидов жмурится от удовольствия и восхищенно таращится на необычное оружие. Старательно жмет протянутую руку командира.

А я слышу за спиной шепот кого-то из местных:

– Ни хрена ж себе стажер – сопляк у них полста шустеров набил! Вот ухорезы!

И до меня доходит, что Ильяс канонично одним выстрелом свалил двух зайцев.

Жмем Демидову лапу, рассаживаемся по двум грузовикам, получив коротенькую инструкцию. Задача простая: на месте последнего инцидента остались следы. Серега как лучший следопыт из нас вместе с троицей саперов, прикрывающих ему спину, будет распутывать, куда морф потащил бойца. А мы на двух машинах станем прикрывать и его, и охраняющих его саперов.

Андрея с болтом-зверобоем посадили на колокольню собора – мощного, величественного, белого… Правда, охраняющий собор мужик, вроде бы звонарь, крайне не хотел пускать в храм с оружием. Но удалось в конце концов убедить – не в алтарь же Андрей полезет, а на колокольню. Теперь Андрей корячится, залезая по ненавистной лестнице на верхотуру, зато обзор оттуда отличный, глядишь и отработает как должно.