Николай Берг - Остров живых

Вернулись назад. Оставленный мотоцикл так и стоял в кустиках, а от него шли уже знакомые следки. Их собственные.

Теперь оставалось пройтись по следам беглецов и глянуть, что и как они делали той ночью.

Не слушая ворчащую за спиной Веру, Ирка двинулась сначала по следам подранка.

Напарница все так же бухтела себе под нос, труся тащиться по враждебному лесу с двумя спрятавшимися там негодяями. Пришлось прикрикнуть – в лесу шуметь не надо, надо слушать.

Дальше шли молча, только снег похрустывал под ногами.

Тот, кого они преследовали, часто падал, оставляя вмятины своим телом и следы крови. К лесу он был явно непривычен и перся, не выбирая удобной дороги, что Ирина отметила довольно быстро. Потом ее осенило и, вернувшись немного назад, туда, где подранок поскользнулся на засыпанном снегом стволе дерева и растянулся во весь рост, она с радостью ткнула пальцем во вмятые в снегу отпечатки спины и задницы. Видишь?

Вера видела, что тут клиент шмякнулся, но, что так обрадовало Ирку, не поняла.

– Да, господи, просто же все. Спина у него вмялась, а отпечатка ружья не видно. Безоружный, значит.

– А может, на груди повешено было?

– Не получается. До этого он и мордой шлепался. Точно он без ружья. И смотри – шаг стал короче, выдыхается. Кровищи течет больше, не перевязался сразу-то, а сейчас совсем голову потерял, слабеет быстро.

Вера и сама заметила, что хоть клиент и шел неровным зигзагом, но определенно описывал круг, неминуемо возвращаясь на поле. Круг получался здоровенным, в несколько километров, но светившее раньше в спину солнышко теперь уже светило сбоку.

– Он что, обратно решил вернуться?

Ирина остановилась, ухмыльнулась зло и чуточку свысока объяснила:

– Люди не делают одинаковые шаги. У кого шаг левой ногой больше, чем правой. У кого – наоборот. Потому в лесу и кружат. А у этого еще нога прострелена, он ее бережет, шаг получается еще короче. Так что к обеду на поле выйдем.

– Ну это ты загнула, – возразила Вера. – В городе-то кругами не ходят!

Ирку пробило приступом хохота.

– В городе дороги проложены и ориентиров полно. Так-то, подруга, а в лесу, если ориентиры не примечать, обязательно кружить будешь.

Вера промолчала. Ирка тоже не стала развивать тему.

Преследуемый падал все чаше, потом полз на четвереньках, снова встал, но ненадолго. Ирка учуяла запах паленого и, взяв оружие на изготовку, вышла туда, где беглец пытался ночевать.

На маленькой полянке, скрючившись, полулежал-полусидел прямо в снегу у заглохшего костерка закоченевший мужик лет тридцати. Он увидел мутными глазами Ирку и заскулил, попытался отползти дальше – видно, уже не понимал, что перед ним всего-навсего деваха с ружьем.

Ирка внимательно оглядела место ночлега, поворошила ногой потухший костерок, состоящий из веток и кусков синтетической куртки мужика, хмыкнула, вывернув из костра обгоревший ножик без рукоятки и, не говоря ни слова, разнесла сидящему башку выстрелом.

Вера шарахнулась в сторону, испугавшись внезапного «бабаха» совсем рядом.

– Ты чего, сдурела? Предупредила бы, что стрелять будешь! Я перепугалась до зеленых чертей!

– Ну извини. Чего его зря предупреждать? Еще стал бы голову прятать, возни тут с ним. Или считаешь, что надо было его в плен брать, на руках тащить, выхаживать?

– Не, редкая был гнида. Но ты как-то внезапно очень!

– А ты будь готова. Раз уж со мной ходишь. Вот кстати, на будущее, учись, пока я жива: какие ошибки у покойного видишь?

– Не перевязался…

– А еще?

Минуту было видно, что Вера колеблется между любопытством и обиженной гордостью, но, очевидно, практическая сторона ее натуры победила.

– Не тяни, не вижу. Куртку свою спалил?

– И это тоже. Он видишь, веток нарезал, да большей частью живых веток-то, а они сырые, не горят. Да еще, видишь, нож забыл куда поклал. Сгорел в итоге ножик-то, такое часто бывает, нельзя нож на землю кидать – или обрежешься, или вот так костерок на нем запалишь, дело частое. Но это фигня. Хуже другое, сел прямо в снег, а штаны у него не ватные, быстро замерз как цуцик. Башмаки не снял, а ночевать в снегу в башмаках – к утру ноги поморозишь даже весной. Костерок прямо в снегу развел – без основы, вот костерок еще и утоп в снегу-то.

– Хорошо, а как надо?

– Надо к людям мяхше и смотреть ширше, тогда бы мы его по лесу не гоняли. Шучу. Вон елка торчит, видишь?

– Конечно. Здоровая такая, не увидишь ее, как же…

– Видишь, что у ствола почти и снега нет?

– Ну да, вижу.

– Вот там и надо устраиваться – нарезать хвойных лап, без снега чтоб, а то задница промокнет. Сделай себе подстилку, уже теплее, чем в снег садиться. Костерок разводить тоже – либо до земли снег разгрести, либо чтоб под огнем что твердое было. И сушняк набирать, а не сырье. А ножик либо в ножны класть, либо в дерево втыкать. Так под елкой и переночевать можно – тепло отражаться будет от веток, ничего, уютно даже, маленький костерок, а тепло будет. Главное – мокрым не быть на морозе, иначе точно не согреться.

– Это что, раздеваться на холоде, что ли?

– Да. И сушить одежку и обувь. Проверь, есть что у него ценного, да и пойдем уже.

– Зажигалка у него была зачетная, гордился ею, хвастал.

– А, ну ищи.

Зажигалка с выгоревшим бензином нашлась под рукой у мужика. Видно, он пытался ее огоньком согреть замерзающие пальцы.

Я чувствую себя немного неловко – как на чужой свадьбе. Парни возбуждены, обсуждают всякую, на мой взгляд, чушь, но я совершенно не разбираюсь в бацинетах, саладах и прочих батарлыгах [28] Речь идет о различных элементах западноевропейских рыцарских лат. . Вот только что Дункан начал расписывать какой-то куяк, но по мне, так скорее неприличное слово, чем что бы то ни было.

Дорвались дети до игрушек.

В Кронштадте оказывается, что всего участников уже человек шестьдесят, да еще дополнительно силы подходят. Да, видно, госпиталь – важная цель.

Для подготовки группы отведен какой-то зал, видно, с незаконченным ремонтом. Но здесь тепло, и парни начинают старательно экипировываться. Латников получается три десятка человек, восьмеро, включая Дункана, обряжаются в железо с головы до ног. Я так понимаю, что они будут в первой шеренге, вторая шеренга уже несет поменьше железа на себе, оставшиеся еще более легко вооружены – на них нет кирас, есть кольчуги, каски разных фасонов и достаточно легкая защита конечностей. Впрочем, я замечаю, что четверо омоновцев наряжены в какие-то футуристические черные пластиковые комплекты защиты, словно из фильма про робокопа. И вооружение у них тем более непонятно. Я даже не понимаю, что это и для чего.

Кто-то хлопает по плечу. Оказывается, сапер Правило. Ну да, как же обойтись без саперов. Здороваемся.