Елена Гагуа - Переход: Обрести свой дом.

Алек открывать баул не захотел, у сына моего уже так рука видно болела, что он только о ней и думал. Держит бережно левой рукой. Я его к машине обратно отвела, Марию позвала. Соня примчалась, стоит, слезки капают. Гладит Алека по голове, как маленького. Полезла с него рубашку срезать, что бы до раны добраться.. Срезали. Хорошо, рана сквозная, пронесло по мясу. Кровищи! Кровищи то натекло

Антон аптечку вытащил, спирт на бинт налил, садист, рану почистил. Алек шипит, я его держу, чтобы не дергался.

- Тихо,- говорю - мальчик мой. Тихо. Сейчас обработаем твои раны геройские. И все хорошо будет. В армии без ранений было, теперь получил. Мамин герой.

- Больно, ма...

- Уже все хорошо, мальчик.

- Все хорошо, Алек, ты такой герой, я за тебя замуж пойду, не отвертишся.

- Вот видишь, родной, Сонечка уже согласна, осталось тебя уговорить.

- Жжет сильно....

Я трещу как сорока, а Антон с Соней дырку от пули в четыре руки обработали, обезболивающее вкололи. Соня три стежка наложила, один спереди, два сзади. Пуля навылет прошла. Потом антибиотиком засыпали, забинтовали и руку на бинт повесили. Бедный Алек сидит с закрытыми глазами. Мой сын, боль совсем не переносит. Маленький мой мальчик. Уложили мы его на заднее сиденье. Снотворное дали. Спи. Лакуша легла рядом с ним, как раз ей места хватило.

Я тоже таблеток успокоительных сьела. Потому что стало трясти не по детски. У меня всегда так. Когда что-то недоделать, я все делаю как надо. Но потом, как отходняк наступает, трясет и спать отрубаюсь. Но сейчас нельзя спать. Во-первых, темнеть скоро начнет. С дороги желательно убраться. Конвой дальше ехать собрался. Их солдатик баул бандитский в наш пикап забросил, ваше, говорит, не потеряйте. Во вторых, Алек спит, значит снова мне командовать?

Пока мы с Алеком возились, Юра детского питания купил у мамочек из конвоя. У него у самого ребенок маленький есть. Так он единственный на тот момент подумал, если нам ехать дальше, малыша кормить чем то надо. Кстати, а где дети? А они у Розы рядом были. Она их к себе забрала и старшего успокаивала, на руках держала. Вот же блин...Хотя бы Роза не растерялась.

И что теперь делать? Нам же ехать надо, фазендой заниматься. У нас же своих детей куча! Я сижу, злюсь. И что теперь, назад ехать? Но дамы сказали, что еда для малыша у нас есть, пеленок тоже накидали мамочки из конвоя. Справимся, не впервой в дороге. Они там воду горячую из термоса в бутылочку подаренную налили, детское питание развели и младенца кормят уже. Старшего тоже покормили и напоили. Все в порядке.

Ну что же, едем дальше. Возвращаться нет смысла. Поскрипела я зубами, поматерилась. Но плюнула и сказала, что Мира Абашидзе с пути не свернет. И мы поедем дальше. И дети едут с нами. Если уж выжили там, на земле, то с нами выживут гарантированно.

Лекс спрашивает:

- Мам, так мы дальше или обратно?

- Дальше, дальше, сынок. Дети в твоей машине. Роза за ними присмотрит. А мы за Алеком присмотрим. Двигаем дальше, надо место для ночлега искать. Проехали мы вслед за уехавшим конвоем до поворота нашего налево, куда по карте и должны были повернуть. Свернули. Пора искать место для ночлега. Вот вот темнеть начнет.

Через полтора километра видим, строение стоит. Оно за холмиком притулилось. Света нет. Тихо. Ни собак, ни шума. Ничего. Ограда невысокая есть. Ворота закрыты, но засова вроде нет. Ни охраны, ни оружия на стенах. Пусто и тихо. Жилым не пахнет совсем.

А место удобное. С дороги не видно. Остановились мы перед воротами. Моторы заглушили. Тишина вокруг, только вдалеке какой то зверь басовито так рычит. До темноты у нас с час времени остался. Посовещались мы и решили в ворота постучать и посмотреть, может выйдет кто? Вышли Антон с Андреем, автоматами вперед, подошли к воротам, стучат. Я на реакцию Лаки смотрю. А она даже не шевелится. И Стефкиного лая не слышно. Значит в округе никого кроме нас нету. Разве что насекомые и змеи.

Вышла из машины. Гляжу, площадку перед воротами когда то давно гравием присыпали. Трава проросла и высохла. И целая, не мятая совсем. Машины тут точно не ездили давно. Полгода так уж точно. Вон, после наших пикапов сразу колея осталась. Ребята, и те траву помяли. Вокруг ни одного следа нет, даже от животных. Только наши следы и есть. И Лаки упорно молчит. Да и Стефи тоже села перед воротами на задик свой, и сидит спокойно. Как у себя дома. Тогда ребята створку ворот толкнули..

Ворота бам и обвалились. Внутрь, не наружу, к нашему счастью. Грохот, пыль. И снова никого. Тогда мы уже решили пройти внутрь, посмотреть, что да как. Я во двор зашла. Большой, огороженный. Ограда из камня, всего то метра в полтора высотой. Низковато по местным меркам. Но все же намного лучше, чем вообще ничего. Особенно на ночь то глядя.

В центре двора строение какое то, с виду полуразрушенное. Но двери есть, открытые правда, нараспашку. Интересно, что это было? Притон бандитский или фермеры жили? Ребята в дом зашли. Покрутились там, пошумели, выходят. Заезжайте, говорят. Никого тут нет давно. В доме ночевать нельзя, дом сносить надо нахрен. Обрушивается. Там вообще две комнаты и больше ничего. Пусто давным-давно.

Наши заехали во двор, Ворота подняли, поставили. Бревнами подперли. Закрыто вроде. Мелкое зверье не войдет, а крупный зверь забор перескочит, к сожалению. Полтора метра, это не преграда. Но и на этом спасибо. Ребята по привычке периметр осмотрели. Вроде в заборе дыр нету. Стефка по двору побегала, сразу углы пометила. И Лаки ей в меру сил помогла. Отметились псюхи. Значит, спокойно все внутри периметра.

Но все решили таки в машинах ночевать. На всякий случай. Ну его нафиг, судьбу и лишний раз искушать. Костер разожгли. Невысокий, углубленный в землю, что бы из за забора не видно было. Вот не хотелось нам ничье внимание к себе привлекать. Ни человеческое, ни звериное.

Быстро воду нагрели, овсянку заварили. Удобная штука. Кинул в горячую воду, посолил, маслицем приправил, подождал десять минут и питайся на здоровье. Тут темнота свет выключила. Звезды на небе зажглись. Луна огромная. Та, наша старая, поменьше была. А эта светит, как прожектор.

Я убедилась, что Алек спит и не стонет, пустила Соню в нашей машине ночевать. Так уж ей хотелось около любимого быть. Пусть, я мешать не буду. Пошла в машину Лекса. Там дети. Надо посмотреть хоть, кого нам Господь снова послал.

Мария детское питание уже приготовила, маленького с ложечки кормит. А старший сидит, дрожит. Не плачет, просто трясется. Роза его гладит. Сама ревет, как белуга. У меня сердце обвалилось просто. Маленький он, но все же уже понимает. Мать же убили у него на глазах. Пригляделась... Боже ж ты мой... он же меньше, чем сначала мне показалось. Ему и пяти лет не будет. У него же даже передние зубки молочные еще. Это сколько получается, года четыре с половиной мальчишке? Я его на руки взяла, на колени к себе посадила, гладить начала. Глажу, а сама приговариваю,