Сергей Калашников - Снайпер. Дара (СИ)

Ёжка шмыгнула носом и опять уткнулась лицом в грудь, но быстро успокоилась и снова заурчала, под всё более уверенными почесываниями.

— А ты теперь по-другому пахнешь! — заявила егоза, поворачиваясь другим, еще не почесанным боком.

Теперь настал Дарин черед полыхать ушами. После перехода они конечно постирались, и баньку походную справили, да и озеро уже было, и душ приняла, но как видно для чуткого носа все принятые меры оказались явно недостаточными.

— Вот ведь удивительно, — продолжила Ёжка, совсем по-собачьи суя свой любопытный нос в самые интересные на её взгляд места. — Вроде все та же ты, что была недавно, но вместо той затравленной девчонки — вожак стаи.

Ёжка опять прислонилась ухом к груди, чтобы через миг снова изменить положение:

— А скоро наверно молочком пахнуть будешь? — выдохнули в ухо горячие губы. — Наверно, уже и присмотрела от кого?

Дара кисло улыбнулась, почесывая за ухом эту наглую непосредственность:

— Эх Ёжка, моему носу до твоего далеко… Но кажется, и ты тоже себе уже присмотрела, а?

— Мишутка хоро-оши-ий! — протянула окончательно смутившаяся собеседница, пряча мордочку в чужую подмышку и прикрывая хитро блеснувшие глаза.

Тихую паузу, во время которой девушки размышляли каждая о своем, прервали визоры. Дара присмотрелась к логотипу полученного сообщения и охнула:

— Извини, Ёжка, но надо прощаться — приказ.

— Да куда там спешить — вам до точки эвакуации ночь хорошим ходом… — заметила эта непосредственность, разом вогнав Дару в ступор — а они-то считали применяемые коды принципиально невскрываемыми… И главное — как? И Ёжка ведь «в чем мать родила», ничего похожего на коммуникатор у неё с собой нет. Впрочем, в такой шерстке можно то угодно спрятать. Но непросты эти мохнатики, и близость их к природе совсем не значит пренебрежения к техническим возможностям.

— Это тебе полночи, а я-то не одна. Тут бы за оставшееся время управиться.

— Ну, тогда давай прощаться, — сомкнувшиеся в кольцо лапы сжали ребра до хруста. Вот и кто тут не так давно слабенькой прикидывался? — Счастья тебе, сестра. Впрочем, думаю, ещё свидимся — наше время заканчивается, но время проститься к нас ещё будет.

— И тебе удачи! — но рядом уже никого нет, только озорные глаза сверкнули с сука стоящего на краю поляны дерева. И пропали.

Дара неслышно скользнула на подстилку. Что ни говори, но частично мохнатая егоза была права: два дня пути до Йориковки — это если в одиночку и присматриваясь ко всякому подозрительному кустику. А даже на троих человек не нападет ни одна крупная кошка — самый неприятный противник — очень уж хорошо умеют они прятаться. В том числе и от «всевидящего ока» аппаратуры. Это для человека «тепловое» и прочие способы обнаружения внове, а вот в природе эти виды зрения известны давно. Любой желающий может в этом убедится, посмотрев через «ночник» на обычную домашнюю мурку.

Так вот, из всех местных хищников их группе следует опасаться только слоносвина — из-за дурного характера и врожденной тупости. Ну не понимает зверюга, что для «симоновки» без разницы — борт броневика, или его шкура… Значит, можно дать всем еще часа два сна. Тем более, на пакете стоял всего один «крест»…

За всеми этими мыслями Дара отвлеклась и тут же за это поплатилась, улегшись «не с той стороны от бревна» — миг, и «капкан» из рук сомкнулся, отрезав все пути к бегству. Особого желания вырываться, впрочем, не наблюдалось, разве что забытые страхи нахлынули с новой силой. Одно порадовало, первый шаг-таки ей делать не пришлось. Жаль только, что времени маловато.

Вадим легко, по-хозяйски, подтянул её к себе, отчего кожа от пяток до щек просто загорелась, и смутно знакомым движением сунул нос в волосы.

— Интересный запах… — «Вот черт, одни нюхачи вокруг! А ведь не верила, что мужчины к запахам намного чувствительней… Ну егоза, удружила!», — Ну и как он… хорош? — Вадим говорил слегка насмешливо, но по напряженному хрипловатому голосу было понятно, чего стоит ему это спокойствие.

— К-кто? — Вот ведь! И что теперь делать с этим Отелло доморощенным? Смеяться или плакать, что вместо долгожданного пугающего и приятного проведения времени, явно предстоит «разбор полетов»

— Хозяин! — рявкнул Бероев, но так тихо, что не будь она прижата спиной к его груди, вряд ли бы услыхала. И главное, всё как в древней пьесе! «Что это за платок?». И что теперь отвечать? Любые оправдания или попытки объяснить сделают только хуже… Перебрав пару десятков вариантов, Дара решила сказать правду:

— Вообще-то — это «она».

Кольцо из рук моментально стало каменным: «Ох, Ёжка как я тебя теперь понима-аю-ю», — но в следующий миг Вадим спохватился и обмяк.

— А зачем тогда пришла? Тебе вообще-то мужчины нравятся? — от какой-то детской обиды и тоски в его голосе, Дара чуть не хихикнула — нервы же, но сдержалась — слишком больное место — мужское самолюбие. Ещё подумает, что над ним смеётся.

— Дурак ты, Бероев! — сказала она с облегчением и ловко перевернулась лицом к замершему парню. — На хрена про других спрашивать? Потому и пришла, что мне ты нравишься! И больше никто!

А дальше уже не думала. Потянулась, слегка изгибаясь, невольно повторяя движения своей мохнатой сестрицы, напрашивающейся на ласки, и тут же была облаплена, притиснута к деревянным мышцам брюшного пресса и почувствовала на животе стальные клешни, рвущие футболку из-под брючного ремня.

«Это что, паровой каток? — возникла запоздалая мысль. — И я его только что запустила в действие?». Кажется, ойкнула она вслух, потому что Вадим вдруг «притормозил», начав неумело разбираться с пряжкой её ремня. Это дало долгожданную возможность задрать его майку и пройтись коготками по неровно вздымающейся груди. От судорожного вздоха парня в ответ на это движение, удалось ощутить какое-то глупое счастье. Но в следующий миг, он сам заставил её дышать неровно и рывками, всего лишь скользнув пальцами по обнаженному животу. Даже упустила из ощущений момент исчезновения ремня. И судорожно охнула, когда, нависнув над ней, он ловко сорвал с её задницы штаны, заставив изогнуться, и кажется вместе с трусиками. Успела мелькнуть заполошная мысль о так и не расшнурованных берцах, заставив ужаснуться: «С ногами ведь оторвёт».

И тут все кончилось. А кроме тяжелого дыхания обоих теперь слышался курлыкающий вызывной сигнал с его визоров.

— Посмотри, — прошептала она, первой приходя в себя. И страшно смутилась от его жадного взгляда на самое сокровенное. — Да в визоры, дурачок!

И когда он, сглотнув, отвернулся, чтобы схватить свои гляделки, откатилась и быстро вернула назад одежду, защелкнув на поясе пряжку. Даже куртку застегнула и только после этого вопросительно глянула на вытянувшееся лицо не состоявшегося любовника.