Сергей Калашников - Снайпер. Дара (СИ)

Наверное, для искушенной женщины подобных вопросов просто не существует, но для неё это может оказаться нелёгким испытанием. Впрочем, она ни капельки не сомневается, как поступит, но вот так вот просто взять и самой прийти! Прямо сейчас?!

Делая вид, что завершает хозяйственные дела, Дара задумчиво пересмотрела продукты, что притащил Вадим. Потом перебрала горку, куда выгружал свой мешок Лука. Рука скользнула по банке знакомой формы. Открутила крышку — варенье. Крыжовник. Усмехнулась про себя, вспомнив, как мохнатик высказался про Вадима: «Твой Бероев». И поставила подношение на то самое место, куда и в прошлый раз. И уж пора на боковую, но стоит ли так просто сдаваться?

Да и спать пока не хотелось. Какой уж тут сон, когда от одних мыслей бросает то в жар, то в холод. Посидела, глядя на угли костра. Очень успокаивающее занятие. Пыталась унять тревогу, сохраняя неподвижность, пока притворное сопение за спиной не сменилось тихим дыханием трех уснувших людей. Известный фокус взвинченного организма — чем сильнее человек напряжен и волнуется, тем незаметнее и коварней подкрадывается к нему сон. Вот только к ней он никак не идет…

Так и сидела, пока пришедшая в голову мысль не разрушила очарование — она ж так совершенно ничего не видит! Приходи, кто хошь и выбирай себе самого вкусного — часовой все равно, кроме пламени костра различает только смутные тени на краю своего сознания. И, словно в продолжение этих мыслей, со стороны раздался тихий звук.

Не громкий стук — чуть слышный щелчок. В городской квартире на него бы никто и внимания не обратил. Но тут он прозвучал просто набатом. Дара сразу прикрыла глаза, плавно отворачиваясь от костра, однако, надеясь не столько на зрение — оно не придет в норму еще минут десять — сколько на слух и чутье на опасность.

Странно, но опасностью или чужой яростью от визитёра не веяло. Скорее предвкушением и… и, похоже, ее собственное подсознание пытается подсказать, что звук этот раздался в аккурат оттуда, где оставлена баночка с подношением, и похож он больше всего на постукивание когтем по жестяной крышке. Словно в ответ на эти мысли постукивание раздалось еще раз, уже сдвоенное.

Оставалось только взглянуть на это место через полуприкрытые ресницы. Увиденное могло бы испугать — баночка исчезла, но чуть дальше над землей «парили» на высоте в полметра два громадных глаза — слабый свет от углей костра отражался от них, делая невидимой всю остальную зверюгу. Через секунду одно из «зыркал» нагло ей подмигнуло, после чего оба пропали из виду, зато с той стороны донеслось неслышное успокаивающее ворчание. Тут же стало немного стыдно за свой испуг.

О чем это она? Сбивает все же с толку эта звероподобность — вполне вероятно, что никакой это не огонь отражается, а работает встроенная система ночного видения. Какой-нибудь вшитый в ухо суперкомпьютер, о котором ее соотечественники могут только мечтать, создает коллеге «картинку», да выводит прямо на сетчатку глаза. Впрочем, все потом — Дару явно зовут.

Несчастных восемь метров, чтобы выбраться из освещенного костром круга, шла целую вечность. Это ведь только кажется, что ее гости дрыхнут без задних ног. Тех, кто способен почивать столь беспробудно, что не проснется на близкое движение, на Прерии вы не найдете. Да и Вадима тоже учили мгновенно просыпаться при изменении обстановки. То, что она идет не в их сторону, конечно, облегчает дело, но все же, спешить не стоит.

Пока сосредотачивалась на правильном преставлении ног, забыла об общем контроле, за что была немедленно наказана мягкими губами, прихватившими ухо. Неимоверным усилием воли заставила себя не вздрогнуть, но вряд ли от визитера укрылось изменение ритма ее сердца, пропутешествовавшего в пятки и назад. Однако мохнатик был слишком деликатен, или просто предпочитал ехидничать на другие темы: «Никак не можешь решиться?», — донесло вопрос сочувственное рукопожатие. Оказывается, они и «распальцовку» знают. Однако!

Но пока Дара придумывала ответ, настроение ее собеседника уже поменялось: «А и верно, — быстро почиркали по ладони ловкие пальчики, — такая ночь замечательная! Пошли, побегаем? Я тебе такое покажу — вряд ли еще где увидишь». И, не спрашивая ее согласия, девушку потянули подальше от костра.

Бегом это, конечно, не назовешь. Скорее скольжение — невнятная тень танцевала перед глазами совершенно невесомо, не давая приблизиться, но и не удаляясь дальше вытянутой руки. Как он умудрялся менять ритм, моментально подстраиваясь под ее неуклюжие попытки двигаться бесшумно, оставалось загадкой. Но больше всего Даре это напоминало танец — она помимо воли залюбовалась «струящимся» между веток телом, и сама невольно впала в странное состояние разлитого по всему миру сознания, так, наверное, чувствует себя мышь, загипнотизированная движением змеи.

Ее собственное тело начало двигаться легко и свободно, а глаза замечать малейшее шевеление листика на распрямляющейся ветке. Оказалось, чтобы не производить шума, надо «всего лишь» попадать в ритм разлитой вокруг музыки. В мире, озарённом светом выглянувшего из-за тучки спутника, движение и неподвижность звучали разными тонами. Главное было только вносить свои ноты так, чтобы они не звучали фальшиво, и тогда становилось возможным даже непредставимое ранее.

Например, почувствовав колебание воображаемых струн, натянутых вдоль лунных лучей, они спокойно присели, да так и просидели на корточках не менее получаса, пока замершая не больше чем в десятке метров от них гора мяса, успокоено не хрюкнула, и мимо быстро не простучали копытцами пять «гор» поменьше и десяток любопытных «сосисочек». И только после этого монументальный отец семейства фыркнул с облегчением и направился в их сторону. Не больше чем на пару ладоней продвинулся, скорее показал атаку, но даже в этот момент в «зеркале сознания» не возникло ни малейшей ряби — она не чувствовала угрозы и была совершенно уверена в том, что ситуация разрешится бескровно. Не было опасения и в ее спутнике. Наверное, поэтому, обиженно хрюкнув (подраться не удалось), кабан убрался по своим свинячьим делам, а они продолжили путь дальше, теперь уже действительно танцуя между пронизывающих листву лучей.

Закончился этот танец, когда отчетливо потянуло влагой, и они выскочили на берег водной глади. По ней, блеснув глазами, мохнатик совершенно бесшумно хлопнул лапой, и по поверхности побежали кольца отраженного лунного света. И будто в ответ на это движение от середины затона прямо из глубины начала распространяться сфера настоящего сияния.

Дара замерла, наблюдая как от самого дна наверх, поднимался расширяющийся купол, сияющий белым, а следом за ним шел новый — уже другого оттенка, а их пытался настигнуть следующий. Свечение воды начало соперничать с лунным светом, а переливы красок — с радугой. Кто бы мог подумать, что в белом цвете может быть сокрыто столько ярких оттенков!