Виталий Сертаков - Кремль 2222. Юго-Восток

Ясное дело, культурный призыв моего друга никто не расслышал. Зато все услыхали, как на той стороне цеха, за большой квадратной ямой, грохнулись ворота. Здоровые ворота, в полтора моих роста, выпали с кусками кирпича. Кио наставили туда пушки, Тырр заорал как бешеный, Рырк тоже запрыгал на месте.

Зола взлетела тучей, по глазам резанул свет. С той стороны проема стало видно кусок двора и обломки лежащего крана. В цех ворвался пятый нео, не шибко похожий на своих братков. На рыбу он тоже не слишком смахивал, но все равно здорово поменялся. Он и сейчас продолжал меняться, наверняка больно ему было, вот и пер на всех без разбору. Обезьян стал намного шире, ребра почти прорвали синюю кожу. Кожа на нем пупырилась, как на вареной курице, седая шерсть облезала с ног, а с башки и с тулова слезла почти совсем. Дык заместо старой шерсти начала расти новая, темная, гладенькая такая, одно загляденье. Башка у него дергалась, череп маленько распался на части, кожа натянулась, кости не успевали зарасти, что ли. Нео вопил, как порося под ножом, зубы у него не помещались в пасти, слюна лилась пополам с кровью, глазья вертелись как у тура перед случкой или даже хуже.

— Ой, мамочки, — Иголка ухватилась за меня.

— Славка, ты глянь…

— Брат Гарк стал новейшим из новых! — гаркнул папаша. — Брат Гарк снова молодой и сильный!

Похоже, брат Гарк не слишком различал, кто тут свой, кто чужой. Может, он не досидел маленько в Поле или, напротив, от жадности пересидел. Ямищу он промахнул одним скачком, врезался лбом в торчавшие трубы, сшиб их, не глядя, вместе с вентилями и железными мостками, потащил за собой. На ногу ему намотался кабель, брат Гарк бежал к нам и с каждым шагом срывал со стены прожектор. То есть, ясное дело, прожектора срывались сами, вместе с кабелем, который волок новейший брат.

Сто шестой попятился. Сто девятый вскинул печенег. Папаша на него зарычал. Гарк сделал большой прыжок, на пути его был какой-то стальной ящик, рыжий его потом назвал кожухом. Ну чо, Гарк выдернул из этого самого кожуха вентиль, красное стальное колесо, винт толщиной, ешкин медь, с мою руку, и швырнул в нас.

— Ложись! Огонь!

— Кио, не стреляй!

Огромному обезьяну осталось до нас пять шагов.

— Гарк, это же я…

— Огонь! Огонь!

Загрохотал печенег.

— Наверх, скорее! — Иголка первая догадалась, скакнула к лестнице, я за ней. Рыжий как всегда заметался, дык ясное дело — от жадности, стволы ему дороже жизни.

— Хомо, стоять! — Кажись, кричал Сто второй, но сделать ничего нам не успел.

Вентиль аккуратно угодил винтом в живот Рырку. Сжимая в лапе разодранного осма, Рырк отлетел и жопой вбил в стенку Сто девятого. Ясное дело, Сто девятый успел бы отскочить, но я ему помешал. Подтолкнул его маленько навстречу Рырку. Винт толщиной в мою руку пробил Рырка насквость, ага, тот зафырчал и стал его из себя выдергивать. Потом, конечно, умер, не шибко-то поживешь с такой дыркой в пузе. Сто девятый под ним корячился, пока вылезти не мог.

Сто шестой дал очередь. Несколько пуль попали новейшему Гарку в ноги, я видел, как они воткнулись. Похоже, Гарк от этого разозлился еще сильнее. А еще у него что-то приключилось со спиной, вроде хвост из зада лез, позвонки наружу сквозь кожу торчали.

Иголка и рыжий торопились вверх, одолели уже три лесенки. Сто второму очень хотелось их пристрелить, ага. У него аж харю перекосило от наплыва некультурных желаний, но стрелять пришлось не в нас. Красавец Тырр почему-то решил, что можно бить всех, кто рядом, с воплем кинулся душить Сто второго.

— Гарк, стой, это же я! — орал папаша.

— Очередью бей! — скулил Сто девятый.

Сто второй выпустил Тырру очередь в живот. Тырр такую мелочь заметил не сразу, он протащил Сто второго спиной по битым ящикам и запихнул башкой в сытое Поле. Ну чо, мне оно шибко сытым не показалось, хотя понятно, что эти твари, как люди, не едят. Я прыгнул на лестницу. Мешки со всем барахлом так и валялись в сторонке.

— Славка, ты что застрял?

— Славушка, скорее сюда!

Брат Гарк одним махом лапы отшвырнул плешивого папашу. Тот кувыркнулся в воздухе и улетел в квадратную яму посреди цеха. Уж не знаю, какая там глубина, но папаша Тырра оттуда не вернулся. Может, устал, прилег там отдохнуть маленько.

— Сто девятый, ты цел?

— Хомо уйдут, держи!

Брат Гарк зашатался, в нем было штук двадцать дырок. Я добежал до третьего пролета, когда у Сто шестого, ешкин медь, кончились патроны. Запас лежал у меня в мешке, мешок мы спрятали на краю комбината. Так предложила Иголка, чтобы лишнее железо не нести через Поле. Хорошо, что я не потащил их на поясе.

Сто второй дрыгал ногами под тушей Тырра и колол его с двух рук штыками в бока. Ясное дело, кровь из толстого обезьяна хлестала в три ручья, ему бы не связываться, а бежать и спасать шкуру. Но дурень упрямо держал Сто второго башкой в красной туче.

Сто девятый выполз из-под дохлого Рырка, но на ноги встать не смог. Ползал на руках, видать, хребтину вояке дурному перебило! Ну чо, обычный хомо вроде нас вряд ли бы куда с перебитым хребтом уполз, а этот еще и лялякать успевал.

Я поскакал вверх по лесенкам. Брат Гарк увидал, что кто-то убегает, и прыгнул. Ох, ешкин медь, красиво прыгнул, я такого прежде не видал. Под весом обезьяна лесенки заскрипели, загнулись, шкворни повылазили из стен. Мы успели зацепиться наверху, на площадке под самой балкой, когда лестница вся, восемь пролетов, ешкин медь, сложилась ему на голову.

— Славка, надо за пушками вернуться! — Голова на карачках стоял, золу сплевывал, но про дело не забывал.

— Ой, мамочки, как теперь отсюда слезем? — разнылась Иголка. Удивился я маленько, никогда моя девка прежде не скулила.

Площадка под нами тоже качалась, вокруг гроздьями висели птичьи гнезда, дверь на крышу кто-то давно оторвал. Дурень Сто шестой свое оружие потерял, подобрал убогий обрез папаши и стал по нам стрелять. Вояки вообще стреляют лучше любого нашего патрульного, говорят, у них прицел в башке спрятан, им и учиться не нужно. Но из корявого папашкиного обреза с трех шагов и в медведя не попасть. Зато Сто шестой попал в жопу брату Гарку.

— На крышу, быстрее, вылазим отсюда!

— Там выхода нет! — уперлась Иголка, но я ее уже выпихнул. И рыжего выпихнул. Обоих только слегка задело, гвоздями, огрызками стальными, всякой дрянью, из которой нео шрапнель мастерили. Мне будто штук шесть ос в спину воткнулись, ясное дело — больно. Потом Иголка из меня эту пакость крючьями выдирала.

Новейший Гарк ворочался под грудой железяк, заливал кровищей пол. Потом встал, обернулся и откусил Сто шестому руку. Красиво получилось, ага. Маленько промахнулся обезьян, хотел голову отхватить, но кио ведь шустрые. Ну чо, отпрыгнул Сто шестой взад и плюнул огнем. Ох, ешкин медь, славненько как плюнул! Обезьяну прямо в морду угодил, левую сторону аккуратно так прожарил. Больно, видать, давно я таких воплей не слыхал. Последние вороны и мыши, что еще под крышей хоронились, с криками наружу повылетали.