Алексей Колентьев - Жизненное пространство. Радиоактивный ветер. Паутина вероятности

– Просыпайся.

Урка дернулся и приоткрыл глаза, болезненно морщась. Я снова был в маске, поэтому он мог видеть только мои глаза. Разлепив толстые губы, он хрипло вопросил:

– За бабой пришел? Дахар нас предупреждал, что ты заявишься. Но «папа» не поверил.

– Кто такой Дахар? Один из ваших новых шестилапых друзей?

– Угадал, Ступающий. – Лом осклабился, обнажая в ухмылке неожиданно ровные, белые зубы. – Дахар сказал, что ты непременно придешь девку вызволять. Поэтому «папа» ее и перепрятал. Ждущие-в-Темноте хорошо помогают нам. Они сами посоветовали не оставлять девку на базе. Это далеко, тебе не достать…

– А скажи мне, мерин ты рябой, твой Дахар рассказал, что я умею делать с такими упрямцами вроде тебя?

Страха на лице у бандита не было, видимо, меня ожидал сюрприз в виде блокировки сознания, которую я уже встречал у своего знакомца майора. Но там ее ставил Ткач, и мне удалось ее пройти. Правда, пленнику после этого пришел конец. Лом же сейчас был мне очень нужен: Боров не откроет дверь никому, кроме него, и, видимо, того бдительного парня, которого я завалил последним.

– Делай, что хочешь, а только без мазы тебе не узнать, где девка. Мне же так и так амба, сукой подыхать не хочу. К тому же паук поставил защиту у меня в мозгах, ты мне ничего сделать не сможешь. – Оскал пленника приобрел злорадное выражение, видимо, он крепко надеялся на фокусы инопланетных наемников.

– Это тоже можно устроить. Но мне нужно другое, и это не потребует от тебя больших усилий, только расслабься. Очко мне твое приглянулось: сам понимаешь, так долго без женщины, даже твоя рябая морда уже ничего себе. А я и камеру настрою, готовься.

В глазах пленного мелькнуло изумление, затем понимание и лишь потом страх. Он поджал ноги и нервно задергался.

– Не… Не по понятиям это. Да и чего я тебе сдался, такой…

– А че? – нарочито небрежно начал я, расстегивая комбез. – Жопа, она и в Африке жопа. Может, ты ничего и не скажешь, но вот запись с твоим дебютом как порнозвезды я точно уже через пару часов в общую сеть выложу. А потом пристрелю тебя, и все дела. Как думаешь, что потом про тебя братва говорить станет? «Петух»-мученик. Как звучит, а? По-моему, отличное кино получится. Тебе-то, может, и все равно будет, но вот молва нехорошая пойдет, слухи всякие. А ну как понравишься кому – сохранят запись и размножат. Посмертная слава и признание в узких кругах, это же красота!

– Не сможешь.

– А мне и не надо будет: на камеру все одно только твой голый тыл пойдет, да морду пару раз покажу, чтобы у зрителей не возникло сомнений, что жопа не твоя. А вздохи я изображу, ты можешь просто получать удовольствие. – Любой человек судит о других в меру своего личного опыта, поэтому пленный повелся на угрозу: видимо, сам не раз пользовался подобными методами, когда нужно было кого-то сломить и запугать. Только, в отличие от нынешнего случая, там все доходило до логической развязки. – Ну, готовься, время поджимает.

Лом думал не долго: уголовники, как правило, народ изобретательный. Возможно, урка хотел выпутаться по ходу дела, но меньше всего ожидал такого развития событий. Выбить допрашиваемого из колеи, заложить нестандартный финт – это была главная задача разыгранного спектакля. Думаю, что сбить установленные пауками настройки мне удалось. В прошлый раз я нарвался на программу защиты случайно. Она запустилась, как только я начал «ломать» память майора, и все было очень непросто именно потому, что я попадал в штатные, предусмотренные сектантами ловушки. Теперь же я действовал от противного: позволяя программе работать, попутно отслеживал защитные механизмы, кодовые слова, которые этот зомбированный субъект собирался активировать. Размышляя над этим казусом на досуге, я решил работать, как со сложной минной закладкой, где натыкано несколько видов датчиков. Распознавать и обходить их нас учили неплохо, а в случае с кодированием был тот же принцип: почувствовав нагрев артефакта, я сразу отступал в сторону, стараясь найти обходной путь. Ведь сейчас я не добивался от Лома ничего, на что были установлены логические ментальные блоки.

– Твоя взяла, Ступающий. – Дар чуть нагрелся, перед глазами встал морозный узор Вероятности и три красные линии в переплетении с шестью зелеными: Лом активировал кодовую фразу. – Чего ты хочешь?

– Позвони Борову, пусть откроет дверь. – Дар остался холоден, и я послал уголовнику импульс боли. Его согнуло пополам, но кричать он не мог.

– Су-у-у-ки-и! Они обещали, что боли не будет.

– Ну, не огорчайся, это только начало. – Очевидно, пауки сплели бандитам басню про то, что ставят им нечто вроде абсолютной пси-защиты от моей атаки. Значит, скоро я стану совсем «знаменит». Черт, как это все не вовремя!..

Следующий импульс был намного сильнее, бандит распластался на полу, словно раздавленный червь. Сейчас его мозг закипал от невыносимой боли, казалось, объявшей все его тело. Спасения от нее не было, крик из парализованного горла не выходил, а сознание не могло отключиться, позволив сбежать в спасительное забытье обморока. Но дольше продолжать было опасно, поэтому я его отпустил. Охотник был прав, с людьми все получалось значительно проще и без особых энергозатрат: голова осталась ясной, кровотечения не было, даже сил не убавилось. Как только я убрал импульс, тело бандита обмякло, расслабилось.

– Ну, что теперь скажешь, нравится экскурсия?

– Че… Чего тебе надо? Все сделаю, только отпусти. Убей сразу.

– Это еще надо заслужить, приятель. Ты готов пойти со мной к Борову, без всяких своих хитростей? Помни: я их почувствую, а то состояние, что ты испытал, – только начало путешествия в боль. Ты веришь мне?

Измотанный пленник согласно мотнул головой, на губах у него выступила желтая пена. Он не понимал, как мне удалось обойти защиту пауков, его страх ассоциировался только со мной. Развязав ему руки и подняв на ноги, я молча указал стволом пистолета на провал в полу.

– Веди. Но помни: обманешь, и смерть твоя будет длиться объективно пару секунд, но для тебя это будет вечность. Не финти, дружок.

Лом побрел к провалу, и с каждым шагом походка его становилась все увереннее. На ходу он утер пену с губ и вполне стал похож на себя прежнего. Само собой, контроль над ним я не ослаблял, порой такие «пассажиры» склонны выкидывать совершенно неожиданные фортели. Но что-то говорило мне, что на этот раз все пройдет штатно. Продвигались мы осторожно, при этом я сохранял дистанцию между собой и пленным. Ровно три метра. Пистолет я держал у бедра, чтобы в случае чего Лом не смог сбить линию прицела и уйти из сектора огня.

Вниз вела лестница в четыре пролета, оканчивающаяся длинным, метров семь, тоннелем, освещаемым весьма скудно: горели от силы треть ламп, вместо остальных зияли пустые гнезда патронов. Я послал пленному импульс боли, он остановился и застонал.