Роберт Говард - Конан из Киммерии

Словно каменный, с лицом, застывшим в удивленной гримасе, стражник повернулся, вынул из-за пояса большой ключ, повернул его в огромном замке и широко распахнул ворота. Потом встал поодаль, глядя перед собой невидящим взором.

Из тени выскользнула женщина и нетерпеливо положила руку на плечо гипнотизера.

— Скажи ему, чтоб дал нам коней, Хемса,— шепнула она.

— Зачем? — ответил Хемса. Чуть-чуть повысив голос, он сказал стражнику: — Ты исполнил то, что должен был исполнить. Теперь убей себя!

Воин, как в трансе, оперся концом копья о землю у стены и прислонил узкое лезвие к своему животу пониже ребер. Медленно, флегматично налег на него всей тяжестью тела, так что острие прошило его насквозь и вышло между лопатками. Тело соскользнуло по древку и спокойно легло с высоко торчащим древком, похожим на ствол какого-то страшного дерева.

Девушка глядела на все это с мрачным восторгом, пока Хемса не схватил ее за плечо и не повлек за собой. Факелы освещали узкое пространство между стенами — внутренней и внешней. Внутренняя была ниже, в ней было много несимметрично расположенных дверей. Охраняющий это пространство воин медленным шагом подошел к открывающимся воротам, чувствуя себя в полной безопасности и ничего не подозревая, пока из темноты перед ним не появился Хемса с девушкой. Было слишком поздно. Хемса не тратил время на то, чтоб загипнотизировать жертву, но его спутнице и сейчас показалось, что она — свидетель колдовства. Стражник грозно замахнулся копьем и уже открыл было рот, чтобы закричать, что созвало бы сюда целый отряд стражников из караульной, но Хемса левой рукой отбил древко, как соломинку, в сторону, а его правая рука описала короткую дугу, словно мимоходом коснувшись шеи воина. Стражник рухнул с переломанной шеей на каменную мостовую, не издав даже крика.

Хемса больше не обращал на него внимания. Подошел к первой же двери и прислонил раскрытую ладонь к массивному бронзовому замку. Дверь с раздирающим слух треском уступила. Идя следом за Хемсой, девушка увидела, что по толстому тиковому дереву двери пошли трещины, бронзовые засовы погнуты и вырваны из гнезд. Даже сорок воинов, бьющих тысячефутовым тараном, не смогли бы нанести двери большего разрушения. Опьяненный свободой, Хемса играл своей чудесной силой, радуясь ей и тешась, как молодой исполин с избытком темперамента использует силу своих мускулов в рискованных выходках.

Выломанная дверь вела в маленький дворик, освещенный светом факелов. Напротив двери они увидели толстую решетку из железных прутьев. Заметили схватившуюся за решетку волосатую руку и белки блестящих в темноте глаз.

Хемса какое-то мгновение стоял неподвижно, вглядываясь в темноту, из которой отвечал ему взгляд пылающих зрачков. Потом сунул руку за пазуху и высыпал на каменную мостовую горсть блестящей пыли. Вспыхнул зеленый огонь, освещая дворик. Вспышка высветила фигуры семерых людей, неподвижно стоящих за решеткой, осветив каждую деталь их поношенной гуральской одежды и орлиные черты заросших лиц. Никто из них не отозвался, но в глазах у них был ужас, волосатыми руками они крепко сжимали прутья.

Огонь погас, но блеск остался, дрожащий блеск зеленого шара, пульсирующего и трепещущего на камнях у ног Хемсы. Узники не могли оторвать от него взгляда. Шар постепенно вытянулся, превратился в спираль из ярко светящегося зеленоватого дыма, который изгибался и скручивался, как огромная змея, напрягающая блестящие, волнующиеся сплетения. Эта лента вдруг превратилась в облако, медленно движущееся по мостовой прямо к клетке. Узники смотрели на него широко открытыми от ужаса глазами, дрожь отчаянно сжавшихся на прутьях пальцев передавалась клетке. С раскрытых губ горцев не слетало ни единого звука. Зеленая тучка доползла до решетки, закрывая ее от глаз девушки. Как туман, проникла она сквозь прутья и окутала горцев. Из густых клубов раздался сдавленный стон, словно бы кто-то погружался под воду.

Хемса дотронулся до плеча девушки, которая смотрела на это широко раскрытыми от удивления глазами. Она обернулась и машинально пошла за ним, все время оглядываясь через плечо. Мгла стала рассеиваться: прямо возле решетки была видна пара обутых в сандалии ног, торчащих вверх, а также неясные абрисы семи неподвижно лежащих в беспорядке тел.

— А сейчас оседлаем верховую лошадь, которая быстрее любого из скакунов, взращенных в конюшнях смертных,— сказал Хемса.— Будем в Афгулистане еще до рассвета.

Деви Жазмина не могла припомнить ни одной подробности своего похищения. Внезапность и быстрота, с которой происходили события, ошеломили ее, в памяти остались только отдельные моменты: парализующие объятия могучих рук, горящие глаза похитителя и его дыхание, обжигающее ее шею. Прыжок через окно на зубцы стены, бешеный бег по ступеням и крышам, когда ее парализовал страх высоты, потом ловкий спуск по канату, привязанному к зубцу (похититель спустился по нему в мгновение ока, перебросив онемевшую жертву через плечо),— все это оставило в памяти Деви лишь невыразительный след. Немного лучше она помнила быстрый бег несущего ее с детской легкостью человека, тень деревьев, прыжок в седло дико ржавшего и фыркавшего балканского жеребца. Потом была бешеная скачка и стук копыт, высекающих искры на каменистой дороге, ведущей через предгорья.

Когда она вновь обрела ясность мысли, первым ее чувством была бешеная ярость и стыд. Она была в отчаянии. Правители золотых королевств на юге от Химелии почитались всеми почти как боги, а она ведь была Деви Вендии! Безудержный гнев взял верх над страхом. Она дико крикнула и стала вырываться. Она, Жазмина, переброшена через луку седла горского вождя, словно обычная девка, купленная на торжище! Конан только обнял ее покрепче, и Жазмина впервые в жизни подчинилась силе. Конан взглянул на нее и широко улыбнулся. В свете звезд сверкали белые зубы. Свободно опущенные поводья лежали на развевающейся гриве жеребца, который мчался по усеянной валунами дороге, напрягая в последнем усилии все мускулы и сухожилия. Но Конан без труда, почти небрежно, удерживался в седле, как кентавр.

— Пес! — выкрикнула Жазмина, трясясь от гнева, стыда и бессилья, — Ты имеешь дерзость... смеяться! Заплатишь за это головой! Куда меня везешь?

— В деревню афгулов,— ответил тот, оглядываясь через плечо.

Вдали, за пригорками, которые они проехали, на стенах крепости мелькали огоньки факелов; он заметил также отблеск света, говорящий о том, что открыли большие ворота. Конан громко засмеялся, смех его звучал, как горный поток.

— Губернатор выслал в погоню за нами конников,— сказал он с насмешкой.— О Кром, прихватим их на маленькую конную прогулку! Как ты думаешь, Деви, поменяют они семерых горцев на кшатрийскую княжну?