Сергей Зверев - Тоннель времени

«Понятно, Зубов затеял игру, – понял Саша. – Хараев по-прежнему не в курсе, что он не в Грузии». Значит, Стольников по-прежнему в деле.

– И что дальше? – уточнил Саша. – На блок-посту остановят грузины, о чем нам с ними говорить?

– Говорить будешь не ты, а офицер, что сидит в кабине. На территории Грузии вы находитесь легально. Проблем не будет.

– Дальше?

– Дальше Хараев должен освободить вас и уехать с людьми, куда хочет. Таковы условия нашего с ним договора.

– Прошу прощения! – повысил голос капитан. – Вы сами-то верите в то, что говорите? Я удерживаю себя от искушения насадить эту тварь на шило и передать криптозоологам для изучения, а вы говорите «Он вас высадит». Где? В виде чего он нас высадит?!

«Сейчас нужно поругаться с генералом, пусть Хараев это видит…»

– Я дал слово… – выдавил полевой командир.

– Заткнись, сука! – вскипел Саша. Посмотрел в сторону. – Прошу прощения…

– Ничего, ничего, продолжайте, – прошептала Ирина. – И не такое слышала.

– Генерал, – чуть тише заговорил капитан. – Я хочу, чтобы вы разъяснили мне порядок наших действий. А то видите, что случается, без распорядка?

– Хараев, дай команду тридцати заключенным войти в бокс «Б». Туда же проследуете и вы все. Там врач введет заключенным антидот. После этого все идете через коридор, ведущий из бокса «Б», к контрольно-пропускному пункту, – генерал надел очки, – грузитесь в машину. Ваши действия остальным заключенным не видны. Выезжаете из ворот и двигаетесь… – Зубов помолчал. – До грузинского блокпоста вас поведет офицер, сидящий в кабине.

– Ждан? – напомнил Саша.

– А что, его нет в комнате?

– Я бы не спрашивал.

– Хараев, прикажи привести полковника, – произнес Зубов.

Полевой командир кивнул, и один из его людей, заметив жест хозяина через стеклянную стену центра, в сопровождении Жулина вошел в комнату.

– Приведи сюда русского, – сказал он по-русски, чтобы все поняли, что дурных намерений у него нет. – И вели нашим людям спуститься в бокс «Б».

– Отлично, – заметил Зубов. – Процесс пошел. А теперь отдай гранату Стольникову.

– И после этого он вставит мне заточку в кадык?

– Чтобы после этого твои люди ворвались в центр и изрешетили мою дочь?

– Логично, – согласился полевой командир. – На!

Стольников принял гранату, прижав чеку к корпусу пальцами, и убрал шило от лица Хараева. Освободившись, тот с ненавистью посмотрел на капитана и растер шею ладонью.

– Где ты намерен высадить моих людей, Хараев? – спросил Зубов.

– Когда отъедем.

– Нет, ты должен сделать это в ближайшем селе.

– Я же не дурак, генерал. Откуда мне знать, сколько там грузин? И грузины ли там вообще? Как отъедем подальше, так и отпущу. Кстати, какое там село поблизости?.. – и он, прищурившись, посмотрел в монитор.

– Пасанаури или Ахмета. Налево дорога после развилки – на Ахмету, направо – на Пасанаури, – без промедления ответил Зубов.

Было ясно, что Хараев не раз спускался в Грузию и довольно хорошо знал географию севера этой страны. Ответ генерала его не встревожил. Лишь на мгновение он помедлил, поморгав, соображая, видимо, где это в принципе – середина между Ахметой и Пасанаури. Поняв, снова выпрямился.

Через минуту, подталкивая, ввели в центр управления Ждана. У полковника была разбита губа и припух нос. По тому, как Ирина окинула его взглядом, Стольников понял, что они знакомы. Впрочем, ничего удивительного в этом капитан не обнаружил – Ирина жила в доме отца, где часто появлялся Ждан.

Жулин постучал в стекло стены. Саша махнул ему, и прапорщик вошел.

– Там передают, что тридцать утырков к ширеву готовы…

– Ну что, Хараев, в путь? – спросил Стольников. – Не шути со мной.

– И ты со мной не шути, капитан.

На том и порешили.

Спустившись в бокс «Б», Стольников увидел человека в белом халате, сидевшего на стуле перед медицинским лежаком. Бокс «Б», или «жмуровая», как называли это помещение заключенные и охранники, имел вполне официальное название – «морг». Вдоль стен располагались холодильные камеры, из которых свободно выезжали на колесиках носилки. Первым делом, спустившись, во избежание недоразумений Хараев велел выкатить, проверив, все камеры. Не обнаружив ничего подозрительного, он приказал боевикам приготовиться к инъекции.

Стольников смотрел на врача, стоявшего к нему спиной, и пытался побороть искушение признать его. Он видел этого человека. Он его знает. Лицо врача было перетянуто маской, но капитан узнавал в нем знакомого, давно знакомого, по движениям, голосу, поворотам туловища, наклонам.

«Ерунда какая-то…» – подумал он, и вдруг его словно током ударило.

Чтобы скрыть эмоцию на лице, он даже отвернулся от Хараева. Айдаров оторвал от ограждения кусок стальной проволоки, капитан вставил его в запал, и теперь граната покоилась в его кармане.

«Не может быть, – снова решил он. – Этого не может быть. Ермолович мог оказаться здесь только по одной причине – встретившись со мной на втором этаже ЦУМа».

И все-таки это был Ермолович. Санинструктор из разведвзвода капитана Стольникова. Раз посмотрев на капитана и на секунду задержав на нем взгляд, Ермола отвернулся. Саша узнал эти глаза.

«Зубов в четверг был в Москве. Он прибыл в ЦУМ, поднялся на этаж и ждал. Узнав Ермолу, подошел и все объяснил. Зубов все это время работал… Но что задумал генерал?»

Саша боялся сделать что-то, что пойдет вразрез с планами отца Ирины. Если генерал был в Москве и раскрыл бойцам явочное место для экстренного сбора, значит, у него есть план.

Один за другим боевики ложились на кушетку, Ермолович вводил им в вену раствор, после чего шприц выбрасывал, вынимал новый, ломал головку ампулы и заполнял шприц антидотом. Конвейер не останавливался ни на минуту. Пока санинструктор управлялся с порциями, боевики отлеживались после инъекции. Но как только Ермола, подняв полный шприц, говорил: «Следующий!», предыдущий вставал со своего места, уступая его очередному.

И вдруг случилось неожиданное…

В бокс ворвался, оттесняя плечами стоявших у входа, взмыленный арестант.

– Я так и знал, что нас хотят кинуть!.. – проорал он и развернулся ко входу. – Ломай двери, нас кидают!..

Хараев прокричал что-то на чеченском, и пятеро или шестеро боевиков, которым еще не был введен антидот, развернулись навстречу арестанту.

Но тот был настроен решительно. Вскинув автомат, он прошил одного из бандитов очередью и вырывался из захвата.

– Черт возьми! – прокричал Саша. – Этого еще не хватало!.. Заприте двери, мать вашу!..

И в этот момент ворвался второй арестант. Настроен он был не менее агрессивно. Еще одна очередь – и один из приближенных Хараева повалился замертво, а второй, уронив автомат, взвыл и бросился в глубь бокса.