Александр Шакилов - Империя зла

Работяге лет тридцать с небольшим. Хотя кто знает, как на местных приятная лагерная обстановка влияет. Вряд ли молодит. Но так-то он вполне спортивный: плечи пошире, чем у Ивана, жира лишнего нет — это видно, ведь работяга не очень-то обременен одеждой. Фуфайка на голом теле расстегнута, и на груди у него набит рисунок — вроде вилки с крохотным держаком, но с тремя зубьями. Что за знак такой? Зачем?

Склонив к плечу лысый, как у всех тут, череп, работяга, уже не таясь, разглядывал Жукова.

— Хэй, москалыку, ты звидкиль? — спросил он, когда Иван, следуя за стариком, подошел ближе.

Из всего сказанного удалось понять лишь одно слово — «ты».

— Что, извините?

— Я говорю, ты откуда такой красивый? «Мэ» в личном номере — это шо такое? Минск, чи шо?

— Москва.

— Ох ты ж епсель! — Глаза вопрошающего округлились. — Ну красава! Жди ласковых гостей, москалик. Мы москвичей очень-очень любим… — Он недобро прищурился и, больше не проронив ни слова, занялся своими непосредственными обязанностями. Бзыч — пластиковая коробочка упала на ленту конвейера и унеслась вдаль. Бзыч — еще одна…

По периметру цех — что-то около километра. Жуков установил это опытным путем в тот же день, пока старик проводил ему экскурсию, рассказывая о красилке — отделении лакокрасочных работ, и о различных сборочных и упаковочных линиях с почти новым оборудованием, которое всего лет на десять старше Революции… Цех работал в две смены. И до конца первой старик велел соединить триста пар передних лап с обезглавленными пока что тельцами йоркширских терьеров. А вообще надо за смену соединять две тысячи пар с двумя тысячами телец.

Ивану стало смешно, когда он уяснил задачу. Надо же, в Союзе тысячи трудовых лагерей, в которых тысячи цехов, а он умудрился попасть в тот самый, где собирают точно таких же робопсов, как у министра Сидоровича. На соседней линии, кстати, собирали кошек-сфинксов, так что, памятуя о знакомстве с любимицей Мамонтенка, Иван встал у конвейера почти что с радостью. Делать безобидных терьеров все-таки приятнее, хоть работенка все же ему досталась нудная.

Рядом встал старик. Или же Иван рядом с ним, тут как посмотреть.

Положив трость на пол, Илья Степанович, несмотря на близорукость, ловко прилаживал к тельцам задние лапы, после того как терьеры побывали в руках у Жукова. С полчаса работали молча. Иван приноровился выхватывать из поддона детали и с щелчком вгонять их в пазы. Все это время старик одобрительно вроде косился, а потом первым нарушил молчание:

— Сигарета есть?

Иван едва не мотнул головой, но вовремя вспомнил, что Серпень дал целую пачку. Без отрыва от производства, ведь конвейер может остановить только начальник цеха, он похлопал себя по одежде, нашел. Водные процедуры в вагоне могли уничтожить курево, но нет, пачка уцелела, не раскисла даже.

— Угощайтесь, Илья Степанович. — Иван вогнал очередные лапы в очередной паз и протянул открытую пачку.

Из университетского курса психологии одно врезалось в память четко: люди обожают, когда запоминают их имена. Надо наладить отношения со стариком, который наверняка всех в лагере знает. Быть может, он поспособствует поискам, воздержавшись от угроз потушить монитор?..

«Найди барса».

— Союзные сигаретки? — хмыкнул Илья Степанович.

Жуков кивнул — и заметил, что сразу вырос в глазах соседа по конвейеру.

— Дерут горло, и не табак там вовсе, но… — Задние лапы терьера встали на место. — Но они ж союзные, настоящие!

Показалось или действительно сказано с иронией? Как бы то ни было, от угощения старик отказался — достал свою пачку. Иван таких не видел никогда. В Союзе лишь одна марка сигарет — с гербом на картонке, а тут какая-то надпись не по-русски и верблюд нарисован.

— Американские. — Илья Степанович заметил его интерес. — Будешь? Нет? Хочешь здоровым умереть? Не получится. Тут фон такой… Да и не только радиация. Когда натовцы поперли, тут такие бои были! Наши-то ничем не гнушались — ни химией, ни биологической сранью… В Хортицком лагере детки если и рождаются, то… — На его скулах заиграли желваки. — У меня тоже сынок был, давно, сразу после Революции. Два дня прожил.

У Ивана ком застрял в горле. Сохнущее белье, детский смех у высоток на пустыре — первое впечатление обманчиво? И о старике он плохо сразу подумал, а тот вроде нормальный, общительный даже… Неожиданно для себя Иван сунул сигарету в зубы.

Кивнув, Илья Степанович выдул дымное кольцо.

— Вот это по-нашему.

Жуков затянулся, закашлялся. Мир качнулся, лапы промазали мимо паза.

— С непривычки бывает, — поддержал его старик. — Это не союзные подорожники, а настоящий виргинский табак. У нас прямые поставки из-за бугра.

— Из-за какого еще бугра?

— Такого. Караваны грузовиков, затарившись под завязку, идут за границу с собачками, кошками и прочим товаром. И оттуда кое-чего привозят в обмен на левак.

— А как руководство лагеря на это смотрит? Это же противозаконно!

— А что руководство? Хортицу держит один хакер в законе по кличке Барс, от него тут много зависит. И если Барс захочет — самого начальника лагеря поменяют. Так что…

«Найди барса». В голове зашумело. Хакер в законе по кличке… Барс!

Вот оно, понял Иван. Не просто большая дикая кошка, но имя собственное, кличка местного авторитета. Значит, отец велел найти двуногого хищника. Зачем? Тишина в черепе, нет ответа. Сначала разыщи, потом узнаешь.

— Похоже, Барс — серьезный человек. — Жуков угодил-таки крепежкой лап в нужный паз. — А как бы с ним встретиться?

Увы, откровенность старика исчерпалась. Недобро нахмурившись, он буркнул, что, мол, хватит трепаться, работать надо, за тунеядство строго наказывают, за саботаж казнят. И они работали молча, пока не взвыла сирена, извещая об окончании двенадцатичасовой рабочей смены. Но все продолжали трудиться, будто ничего не слышали.

Ворота цеха поползли в стороны.

— И все-таки, — Иван решился на еще одну попытку, — как бы мне связаться с Барсом?

В помещение колонной по двое входила вторая смена, занимая места у конвейеров и станков вместо тех, кто свою работу на сегодня закончил.

— А никак. — Старик наклонился за тростью, в голосе его звякнул ледок. — Мой тебе совет: не связывайся. Если Барс узнает, что им заинтересовались, любопытного он просто прирежет. Или его подручные утопят тебя в нужнике. У него много врагов, которые хотели бы избавиться от смотрящего. Поэтому он очень осторожен.

Жуков с радостью отказался бы от встречи с авторитетом-хакером. Но отец в голове требовал поступить в точности наоборот… По безволосому затылку словно скользнул ветерок. Иван обернулся — и встретился взглядом с рабом в фуфайке поверх голого тела.