Юрий Леж - Перекресток

— Как же, как же, — в тон ей ответил гном. — Вечно понапридумываете всяких условностей, классов, прослоек, элит… голову сломаешь, всё запоминать… ты, главное, никуда не суйся, буде какая непонятность или конфликт при тебе случится. Чужой это монастырь, пусть сами и разбираются… А вообще, тут два социальных класса: уорки и гламы. Первые работают, вторые — пользуются плодами труда первых. Есть еще администраторы, они как бы особняком стоят и от первых, и от вторых, но — админов мало, да и в самом деле они-то как раз и участвуют в производстве, только — головой, а не руками-ногами…

— Ну, хорошо, я никуда не лезу, а если что — прячусь за твоей могучей спиной, Векки, — снова хихикнула Ника, видимо, представив себе, как пытается спрятаться за гномом, пусть и широченным в плечах, но ростом на полголовы ниже миниатюрной девушки.

Третий пассажир бота, Иннокентий Вершинин, тихонечко сидел в кресле, завистливо прислушиваясь к шутливой и чуть нервной со стороны блондинки перепалке своих спутников. Конечно, с гораздо большим удовольствием, чем все эти встречи и переговоры с местными, распределяющими блага, администраторами, он провел бы время в компании очаровательной и такой раскрепощенной, на его взгляд, девушки, но… предстоящая сделка по транспортировке полуфабрикатов — печатных плат, использующихся в очень большом количестве разнообразных электронных устройств — предполагала серьезное долгосрочное сотрудничество, а Иннокентий с детства был воспитан, как человек, ставящий дело превыше любого удовольствия.

Полет со станции двадцать семь до одного из трех открытых космопортов планеты: пассажирского, предназначенного в первую очередь для приема туристов, официальных делегаций, крупных экспедиторов, а уж заодно и экипажей кораблей, — прошел в полуавтоматическом режиме и продлился всего четверть часа. После посадки, буквально дверь в дверь, Ника, Векки и Иннокентий прошли в длинный и уныло серый коридор, в самом конце которого их поджидали трое мужчин, одетых, как в униформу, в одинаковые костюмчики стального цвета, в белые сорочки и ярко-бордовые галстуки. Выражение лиц у встречающих было под стать помещению — унылым, сероватым, блеклым и — бесконечно усталым. Впрочем, ожидавшая длительных таможенных и прочих пограничных процедур Ника была просто поражена, когда каждому из экипажа корабля к комбинезону каким-то хитрым способом просто-напросто прикрепили некие «чипы», размером с половинку горошины, удостоверяющие и их личности, и платежеспособность, и местонахождения. «И это — все?» — взглядом спросила девушка у нолса. «Все!» — утвердительно махнул хоботком иной. А потом…

Настоящим, диковинным, причудливым фейерверком вспыхнули для блондинки чудеса чужой планеты, по уровню технического развития опережающей её родную лет на двести. Тут был и шикарный, на взгляд девушки, вагон то ли метро, то междугороднего поезда, впрочем, принимая во внимание размеры городов, а практически — одного огромного города на планете, и то, и другое сразу. И огромные экраны на стенах, непрерывно транслирующие причудливую, ритмичную музыку, рекламирующие неизвестные косметические средства. И еще множество других мелочей, мгновенно примеченных глазастой, когда это было необходимо, Никой. Через десяток-другой коротких, но очень внятно объявляемых остановок Вершинин покинул вагон, пожелав гному и Нике хорошего отдыха, а нолс пояснил своей спутнице:

— Мы сейчас на вечерней стороне, это хорошо, днем и ночью здесь не протолкнуться ни в коридорах-улицах, ни в магазинах, только рано утром и вот, как сейчас, вечером можно спокойно пройтись, осмотреться, даже просто поболтать с людьми при желании. Народ здесь общительный, но — только на интересные для них темы: здоровье, отдых, моды, стиль… ну, примерно так…

— Векки, неужели на всех планетах говорят по-русски? — поинтересовалась блондинка, подразумевая возможный языковый барьер, хотя и слышала объявления остановок на родном языке.

— Везде, ну, кроме, конечно, нас, иных, — солидно кивнул гном. — Вот только везде — на своем, иной раз не поймешь, что говорят, но если переспрашиваешь — обязательно отвечают, разъясняют. Звездачей, вообще, уважают, ну, или признают ровней в любом обществе на всех планетах. Есть, конечно, и шовинисты, но их так мало, даже специально отыскать трудновато… Ну, вот и мы добрались… пошли, Ника…

Из вагона они выскочили прямиком на улицу, безо всяких там платформ, эскалаторов, переходов и прочих атрибутов метрополитена или железной дороги. Высоченный, на добрый десяток саженей, если не больше, коридор-улица, освещенный ровным, солнцеподобным светом вел, казалось, куда-то в загоризонтные дали и был усеян народом так густо, что Ника невольно первым делом подумала о том, что же здесь творится в часы «пик», о которых говорил гном.

По обе стороны улицы открывались бесконечные витрины магазинов, магазинчиков, маленьких лавочек, ресторанов и кафе, закусочных, совсем простеньких забегаловок, в которых можно было получить пару горячих сосисок, чтобы весело, перехихикиваясь то ли с подругами, то ли просто со случайно остановившимися рядом людьми, съесть их прямо на улице, как делала это маленькая, худенькая девчушка, на удивление легко, даже как-то раскованно, на взгляд отнюдь не консервативной Ники, одетая в нечто, напоминающее распашонку, едва прикрывающую маленькие, будто игрушечные ягодички и обнажающую одну грудь с четко и ярко подведенным то ли губной помадой, то ли специальной краской соском. Кроме распашонки, на девчушке еще были туфельки, состоящие из подошвы, пары ремешков и высоченных каблуков. Волосы её светились, переливаясь то серебристой, то зеленовато-синей краской, а обнаженные руки и ноги были украшены множеством самых разнообразных по форме и цвету браслетов…

— Идем, идем, тут и не такое встретишь, — пробурчал гнусаво гном, слегка подталкивая Нику пониже спины. — Если над каждой такой модницей по десять минут стоять с раскрытым ртом, то можно простоять лет двадцать не сходя с места…

— Здесь так много модниц? — уточнила немного пришедшая в себя от шума, яркого света, пестроты огней и витрин блондинка.

— Здесь каждый самовыражается, как может, — разъяснил Векки, отталкивая со своего пути группу молодых… то ли мужчин, то ли женщин, разодетых и загримированных, как цирковые клоуны или мимы. — Зато, если попадешь сюда днем, покажется, что ты в старинной армейской казарме, настолько однообразны все эти наряды, что на мужчинах, что на женщинах…

— А куда ты меня так упорно тащишь, Векки? — поинтересовалась блондинка, умело уворачиваясь от парочки веселящихся подростков в экзотических нарядах, хотя, если внимательно приглядеться, совместный возраст парочки приближался годам к восьмидесяти…