Дмитрий Скирюк - Королевский гамбит

— Куда? — не оборачиваясь, спросил тот.

Едва Петухов осознал возможности себя сегодняшнего, началась новая жизнь. Управлять желаниями Тоника оказалось удивительно легко — достаточно было расписать ему все прелести нового приобретения, и тот загорался как порох. День головной боли — и Петухов получал «заказанное». Со временем период ожидания сократился. И даже если Тоник утрачивал к новинке интерес, полученное всё равно в итоге оставалось Петухову. Машину — серебристый джип «тойота лэнд крузер», широкий, как баржа, и больше похожий на маленький автобус, отписал ему родственник из Новосибирска, о котором Петухов давно уже и думать забыл. Родственника — крупного в тех местах коммерсанта — в последнее время с интересом щупали налоговики, и он поспешно переписывал на родичей всё своё имущество. На все машины родственников не хватило, и богатый сибиряк вдруг вспомнил о своём непутёвом скольки-то-юродном братце. Через неделю родич всё равно загремел под суд, и машина осталась Петухову.

Петухов довольно быстро научился водить и вскоре уже лихо рассекал по городу, небрежно выставив в окошко локоть и держа «штурвал» одной рукой. Тонику скоро наскучило кататься просто так, пришлось купить дачу в пригороде, на живописнейших прудах, где разводили карпа, осетра и радужную форель (рыбу Петухов любил, а Тоника на некоторое время удалось соблазнить рыбалкой). Жизнь тоже вроде бы наладилась. Производимый Тоником разгром и беспорядок быстро удавалось ликвидировать при помощи стиральной и посудомоечных машин, а также супернавороченного пылесоса, который пылесосил, мыл, сушил, химчистил и только что не бегал за орешками к пиву. Потом Петухов доверил все заботы по уборке горничной (из-за расположения к Петухову та работала за половину платы). Жаркое и удивительно насыщенное лето Петухов провёл за городом в компании сговорчивых девчонок и немногих избранных друзей. Правда, часто приходилось отвлекаться и срываться к Тонику, нередко даже из постели. Впрочем, ему всё прощали. Он уволился с работы и жил теперь за счёт каких-то неизвестных доброхотов, регулярно посылавших деньги на его счета, которых он открыл штук пять, а также за счёт найденных на улице кошельков, лотерейных выигрышей, вознаграждений за находку потерявшихся собак и разных прочих штук и фокусов, которые подсказывала ему его фантазия. Двухмоторный прогулочный катер подарил ему какой-то бизнесмен после того, как Петухов вытащил его, тонущего, из воды; дом — фирма «Хитачи», у которой он по случаю купил микроволновку, а кухню в дом — «Галлина Бланка», когда Петухов сподобился сыграть на «Поле Чудес» (попал на телевидение он с первого раза, от винта, послав туда кроссворд, срисованный со старого номера «Сельской молодёжи»). Он завёл торговые ларьки, какие-то кофейни и закусочные на паях, а когда он — тип, в общем, нефотогеничный — поучаствовал в рекламе пива и автомобилей, его стали узнавать на улицах. Когда же местная «братва», обеспокоенная слишком быстрым ростом благосостояния одного отдельно взятого человека, намекнула ему, что вообще-то таким богатым лохам положено делиться, то почти все они в течение недели угодили в переделки — от довольно безобидных (вроде падения в пьяном виде в выгребную яму на шашлычной даче) до вполне серьёзных кровавых перестрелок с конкурирующими группировками, где многие полегли навечно. После этого «наезды» прекратились — связываться с Петуховым отныне «братва» почитала делом опасным.

Всюду, куда бы он с Тоником ни следовал, воцарялась превосходная погода, транспорт отправлялся и приходил по расписанию и никогда не попадал в аварии, все люди были вежливы и очень к Петухову расположены. Потеряв счёт деньгам, пирушкам и любовницам, Петухов очень скоро привык к такому образу жизни и даже стал уставать от него. Он стал искать разнообразия. Он слетал на Канары, на Кипр, в Египет и в Грецию, всякий раз провозя Тоника с собой как диковинного редкого зверька (все нужные свидетельства о прививках выписывали очарованные Петуховым ветврачи). Потом стал посещать места всё более экзотичные — Японию, Непал, Тибет, изъездил всю Латинскую Америку, Австралию и Океанию, причём входил там в разные круги и ничего не тратил, всюду оставаясь гостем или компаньоном. Незаметно пролетели три года, и когда однажды всё закончилось, Петухов не сразу это осознал.

Погожим днём, в одно из летних воскресений он вошёл к себе — в роскошнейший пентхауз пятизвёздочного «Хилтона» на Пятой авеню, где застал престранную картину: на обтянутой парчой софе, возле фонтанчика, где охлаждались пиво и шампанское, сидел какой-то смуглый моложавый человек восточной наружности, похожий на торговца мандаринами с солнечного юга бывшего СССР. Человек был в прекрасно пошитом двубортном костюме, в рубашке, при галстуке, а также — в щегольских ботинках. На кресле рядом с ним лежали плащ, кашне и очень дорогая (настоящая «Борсалино») широкополая шляпа, совершенно неуместные при ярком солнце, что каталось в небе за окном. Он сидел, потягивая из бокала что-то красное, и гладил Тоника по жёлтой шёрстке. Свернувшись на коленях у пришельца, тот лежал там тише мыши и млел от всех его прикосновений, как угревшаяся кошка. В воздухе витал сильнейший запах можжевельника. При появлении Петухова странный визитёр слегка привстал, придерживая Тоника рукой, чтоб тот не соскользнул с коленей на пол, отставил бокал и прикоснулся на восточный манер пальцами ко лбу, к губам, потом к груди.

— Петухов-эфенди, я полагаю? — осведомился он.

— Что здесь происходит? — нахмурился Петухов (Тоник открыл один глаз и помахал ему лапкой). — Кто вы и как сюда попали?

— О, тысяча извинений, почтенный, тысяча извинений! — раскланялся он. — Не предупредил. Виноват, виноват. — Он протянул руку к кувшину на столе. — Хотите шербету?

— Не хочу я вашего шербету! Я вообще сейчас охрану вызову, — предупредил Петухов.

— Ну, не стоит. Право же, не стоит. Я вам очень признателен, и мне не хотелось бы портить с вами отношения. Вы же не хотите испортить со мной отношения?

Петухов почувствовал, что происходит что-то неладное, ситуация выходит у него из-под контроля, и постарался взять себя в руки. Как бы то ни было, любая попытка причинить им с Тоником какой-то вред заведомо была обречена на провал. И всё же…

— Отпустите его, — скомандовал он. — Сейчас же!

— Кого? Его? — переспросил гость и посмотрел на Тоника. — Да пожалуйста!

И разжал руки.

Тоник, как тряпка, соскользнул на пол, однако тут же спохватился и взобрался обратно. Петухов окончательно перестал понимать, что творится.

— Тоник, — севшим голосом позвал он. — Что случилось?

Тоник обратил к нему сияющую, словно маленькое солнце, мордочку.