Сергей Булыга - Фэнтези-2011

— И всё же, — произнес он, когда все указания были выполнены и три корабля мчались в направлении, которое указал Макнут, — мне-то ты можешь сказать, почему мы избегаем ближайшей земли и плывём к острову, который располагается много дальше? Из-за местных жителей? Но в моём букелларии столько бойцов, что мне хватит сил не то что отбить атаку местных шотов, но и завоевать при желании все Орочьи острова. К тому же местные жители ужасно неразговорчивы, но не имеют злого характера, в этом мы уже убедились в прошлые два похода.

Это была правда. Обитатели Орочьих островов не любили долгой болтовни с чужеземцами, даже Гаилай не смог их разговорить. Правда, он уверял, что ему просто не хватило времени, и требовал оставить его здесь хотя бы на месяц, но Феодор его не слушал. В местных жителях не было злобы, когда рядом стояли три могучих корабля с большим букелларием из викингов и словенов на борту, но кто знает, как они поведут себя с любопытным историком, когда он останется с ними наедине. Кривой Купец (это было ещё одно прозвище Феодора) не собирался отвечать перед Мессией за то, что позволил умереть одному не приспособленному к жизни человеку. Конечно, если оставить Гаилаю солидную охрану, то он может смело обойти не только Орочьи острова, но и всю страну шотов, но в отличие от учёного мужа остальные люди команды Феодора Отважного получали за свой труд деньги. Нет, он с радостью оплатил бы Гаилаю личный букелларий, как он уже не раз делал раньше, но только с условием, что в занесённых на пергамент легендах и преданиях один предприимчивый купец найдёт выгоду. Сейчас он выгоды не чувствовал. Безусловно, вкладываться в любую идею учёного мужа было рискованно, и в половине случаев затраты не окупались. Но в этот раз Феодор твердо решил, что вероятность прибыли нулевая. Поверить в то, что из легенд никому не нужных островов можно извлечь сведения, способные принести много денег, ему было тяжело. Ведь даже о пиктах, живущих у них под боком, местные жители ничего не знали.

— Неужели ты не понимаешь? — после долгой паузы спросил шот.

Феодор не сказал прямо, что уважает своего лоцмана, но считает его слегка помешанным, однако дал понять, что логику его поступков ему, нормальному человеку, понять тяжело.

— Озеро, — ответил шот, нисколько не обидевшись. — Остров мал, но на нём есть малое озеро, а на этом малом озере — маленький остров. Нас много, но на этом острове мы поместимся. Я не всегда ночую на плоту, если на речке или озере есть остров, я спускаюсь на землю.

Феодор хотел спросить, а чем отличается остров посреди моря от острова на реке или на озере и какая здесь связь с ужасом, который внушает Макнуту ясная погода, но лоцман уже мчался к матросам. Ему показалось, что они натянули паруса плохо и из-за этого скорость корабля не такая высокая, как хотелось бы.

— Глупцы, почему вы так хотите умереть?! Натяните парус как полагается, якорь вам в глотку! А вы нанялись работать гребцами на достойное торговое судно или на корабль для увеселительных прогулок?! Клянусь честью клана, если будете поднимать вёсла столь же вяло, то вскоре пожалеете о дне, когда родились! Гребите изо всех сил, бездельники! От ваших усилий зависит жизнь всей команды!

Феодору не нравилось, что лоцман кричит и оскорбляет его людей, словно каких-то рабов, но поделать ничего не мог. На покладистости Горвинда держалось всё предприятие. Старик почти не брал денег за свои услуги (да и зачем умалишённому золото?), предпочитал продукты, дрова и одежду, в общем, работал почти задарма. Но не зря мудрые учат, что бесплатное вино подают лишь в таверне, где в каждой стене торчит ухо басилевса. Работая с Горвиндом Макнутом, Феодор экономил деньги, но тратил нервы — свои и своих людей.

Как бы ему хотелось узнать причину, по которой старый шот боится ясной погоды и сухого берега, как кающийся грешник геенны огненной! Но, увы, сам лоцман наотрез отказывался об этом говорить, родственников у бедняги не осталось, да и друзей тоже, а жители Орочьих островов, хорошо знавшие его, не отличались общительностью. В плохом настроении они могли не сказать даже, где расположены источники с пресной водой.

— Быстрей! Быстрей! Вы разве не видите дневного света, которому больше не загораживают дорогу тучи?! А если да, то почему корабли еле ползут?!

Лоцман с такой неподдельной тревогой всматривался в водную гладь, на которой играло солнце, что многим на корабле передалась его тревога. А один из викингов сказал:

— Клянусь Тором, этот старик опасается какого-то страшного врага! Олаф, может, ты скажешь ему, что, когда рядом викинги и словены, любой враг умоется кровью?

Молодой викинг обратился к командиру на общем языке северных народов, потому что ещё плохо знал имперский язык, на котором общались все на корабле, включая быстро выучившегося ему шота, а шотский не знал совсем.

— Нет, друг, — ответил своему воину предводитель варяжской части букеллария, — этот человек похож на тронувшегося умом, но он не глуп. Тот враг, которого он опасается, страшнее самых знаменитых пиратов. И у него есть основания так поступать, хотя нам он о них вряд ли когда-нибудь скажет.

Никто не спрашивал, как Олаф из варяжьего племени русов узнал об этом. Викинги знали, что их командир — потомок волхвов, и поэтому не удивлялись, когда он узнавал то, что скрыто от других. Но кто именно этот таинственный враг, который не боится большого букеллария опытных воинов, не ведал даже он.

Неизвестно, кем был этот странный враг старого шота, плодом больного воображения или кем-то существующим в реальности, но лоцман боялся его сильнее, чем жители стольного града — гнева своего басилевса. По прибытии на Холлисвэй никто не удостоился заслуженного отдыха. Хромой лоцман заставил людей бросить корабли в бухте, взять всё необходимое для ночлега и следовать в глубь острова. Команда попыталась выразить недовольство, но двух слов Феодора Отважного хватило, чтобы, тяжко вздохнув, моряки исполнили приказ человека, кажущегося умалишённым.

Водоём, куда привёл людей Кривого Купца странный лоцман, трудно было назвать озером. Скорее это была большая лужа. В самом глубоком месте воды здесь было по колено, поэтому никому не пришлось демонстрировать своё умение плавать.

Достигнув острова, занимавшего половину пресной лужи, Макнут сразу успокоился, а некоторое время спустя пришёл в необычное возбуждение, то есть пробежался до берега озера, крикнул морю: «Что? Опять проспал?! Ну, спи дальше! На сегодня ты не страшен ни мне, ни им!» — и тут же бросился назад. И бежал он, словно забыв о хромой ноге.

Вновь оказавшись на острове, Макнут вздохнул с облегчением. Здесь он не боялся своего таинственного врага, словно его отделяла от берега озера не узкая полоса мелководья, а ров с кипящей смолой.