Сергей Булыга - Фэнтези-2011

— Где? — спросил Лекарь.

— Да там же все. — Молчун подошел к загону в глубине сарая, отодвинул массивный деревянный брус.

Засов заскрипел, отходя в сторону. Все здесь было старым и неухоженным. Вилы валялись на земляном полу, сломанные грабли и заступ стояли у стены, на заступе струпьями висели комки засохшей глины. После смерти наследника Молчун сломался. Если бы не семья, если бы не невестка с внуками — Молчун, наверное, все бросил бы и ушел.

— Как невестка? — спросил Лекарь. — Младшего своего все еще грудью кормит?

— Кормит, — на изможденном лице Молчуна проступила слабая улыбка и пропала. — Хоть что-то у меня на хуторе происходит как нужно.

Дверь загона открылась со скрипом, прочертила по полу полукруг и застряла.

— Может, сюда вывести? — предложил Молчун.

— Я войду, — отмахнулся Лекарь. — Ты присвети мне с порога…

Тягловый лежал в углу. Дыхание у него было тяжелым. Хриплым. Он не спал, глаза светились, но слабо, и огоньки в них были с синим отливом, будто язычки догорающего костра.

И отвратительный запах, заполнявший весь сарай, тут, в загоне, стал смрадом. И ничто не могло перебить этот страшный аромат гниющей плоти.

Лекарь присел на корточки, осторожно протянул руку, так чтобы не спугнуть тяглового и не испугать. В таком состоянии тот мог и попытаться напасть, хоть и неоднократно видел Лекаря и относился к нему как к своему.

Хотя страдающий от боли тягловый мог ударить и своего.

— Чуть ближе факел, — сказал Лекарь. — И ниже.

Молчун сделал шаг вперед и присел. Он мог подойти и ближе, но не стал этого делать. Лекарь заметил, что Молчун смотрит в сторону, избегая глядеть на тяглового.

— Ноги, — пробормотал Лекарь. — Ноги — нормально…

Худоваты, мышцы напряжены, все сосуды и жилы проступили сквозь бледную грязную кожу. Бедра, живот… Лекарь дотронулся до пятна на животе — оказалось, грязь. Тяглового не мыли уже минимум неделю. Ребра выпирают, мышцы живота словно сведены судорогой. Пальцы на руках сжаты в кулаки и подергиваются. До какого же состояния они довели своего тяглового! Как можно было допустить такое?

Лекарь оглянулся на Молчуна, хотел сказать что-то резкое, неприятное, но сдержался. Потом, все высказать можно потом. Сейчас нужно понять, отчего это все.

Тягловый лежал на боку, положив голову на обрубок бревна. Лекарь осторожно обошел тяглового, посмотрел на спину. И вздрогнул.

— Что ж вы?.. — вырвалось у Лекаря.

Хотя что тут спрашивать? Кожи на спине не было, обнаженные мышцы были покрыты гноем. Собственно, мышц, считай, не было, они наполовину уже сгнили.

— Давно он попал под солнце? — спросил Лекарь.

— На прошлой неделе, — глухо ответил Молчун.

— Как же так?

— Мы ездили в лес за дровами, — пояснил Молчун, глядя в стену. — Набрали, поехали назад… Мы бы успели, я все рассчитал, но повозка влетела колесом в колдобину, ось сломалась. Я стал чинить, думал, справлюсь, да не вышло. Спохватился, выпряг его, погнал к хутору… Ну и не успели. Голову-то ему я прикрыл своей курткой, а со спины попона сползла. Я не заметил даже, а он молчал… Они же молчат, ты знаешь… К сараю прибегаем, а моя старая и говорит: где, говорит, попона, а я глянул — точно, потеряли. На спину посмотрел — только красное. Я подумал, что повезло, проскочили… Только не с моим счастьем.

Красное. Сколько раз Лекарь объяснял обитателям долины, что красное пятно на теле тяглового — это самый страшный признак. Это значит, что он не просто болен, это значит, что солнечная отрава проникла в плоть и что времени терять нельзя, что нужно немедленно, немедленно…

— Мы бы тебя позвали, но… — Молчун тяжело вздохнул. — Пахать нужно, ты же понимаешь. Если мы не посеем, то…

— И вы всю неделю пахали на нем?

— Всю неделю. От заката до восхода. А что нам было делать?

— И прошлой ночью…

— И прошлой ночью он не смог встать. Я уж его и так, и эдак… Даже есть отказывался.

Если тягловый отказывается есть, рассказывал Лекарь селянам, это значит, что он не жилец на этом свете. Рассказывал. И Молчуну рассказывал. Да и сам Молчун это прекрасно знает. И все-таки…

— Ты его спину видел?

Молчун снова вздохнул.

— Дурак! — выкрикнул Лекарь. — Ты на спину его глянул, когда в плуг запрягал? Ты же не мог не видеть, что у него там все гниет!

— Позавчера увидел. А так смазывал жиром волдыри, отвар делал из почек каменки…

— Но нужно было пахать? — Лекарь встал с корточек и подошел к Молчуну. — Пахать было нужно?

— Пахать, — кивнул Молчун.

— И все вспахали? — Лекарь сжал кулаки в бессильной ярости.

— Не все! — ответил Молчун. — Еще только половину…

— А больше вы и не вспашете, — выдохнул Лекарь и вышел из загона. — Ни хрена вы больше не вспашете на нем…

Молчун закрыл дверь, задвинул засов. Лекарь стоял на пороге сарая и смотрел на летящие из темноты сверху капли. Молчун подошел и стал рядом.

— Ты понимаешь, что наделал? — устало спросил Лекарь. — Ты понимаешь, что убил его?

— А что, я мог как-то по-другому? — Молчун достал кисет, набил трубку табаком, долго возился с кресалом.

Лекарь смотрел на его трясущиеся пальцы и молчал.

— Если бы я вызвал тебя сразу, как только он попал под солнце… — раскурив наконец трубку, сказал Молчун. — Ты бы разрешил на нем пахать?

— Нет, — решительно ответил Лекарь. — Покой на месяц. Притирания, обмывать настойкой…

— Месяц… — протянул Молчун. — Я так и думал. А у нас на пахоту осталось всего недели полторы. С прошедшей неделей — две с половиной выходит. Потом что, прикажешь в сухую землю семена бросать? Ты же знаешь, что либо мы сеем в грязь, либо подыхаем с голоду. Знаешь ведь?

Лекарь не ответил. Нечего тут и отвечать — все это знают.

— Вот то-то, — Молчун затянулся трубкой. — Все мои, кроме внуков и старухи, лопатами поле вскапывают. Много, думаешь, они вспашут? Моему тягловому сколько осталось? День? Два?

— С неделю, но он не будет жить, будет умирать мучительной смертью. Целую неделю…

— Неделю… — задумчиво пробормотал Молчун.

— И напрасно ты меня звал. Я уже ему ничем не смогу помочь.

— Я знаю, — сказал Молчун. — Ему — помочь не сможешь. Хотя…

Молчун искоса посмотрел на Лекаря.

— Это ты о чем?

— О тягловом. Я не могу ему помочь… Помочь… — со странным выражением повторил Молчун. — У меня рука не поднимется…

— То есть угробить у тебя рука поднялась! — закричал Лекарь. — А чтобы поступить, как нужно, — рука не поднимется?

— Не поднимется, — кивнул Молчун. — Как я потом своим в глаза смотреть буду?

— А как сейчас смотришь? Думаешь, твоя Белка не понимает, что ты его самолично убил? Он еще хрипит, но уже мертвый. Он еще неделю будет мучиться, но сейчас он уже мертвый!

Тягловый в загоне застонал, протяжно и мучительно. Стон перешел в вой и оборвался на самой высокой ноте.