Сергей Булыга - Фэнтези-2011

— Эх, веселуха начинается! — рассмеялся Второй. — Да, брательник?

— Да. — Первый был сумрачен не по времени. — Сейчас мы разделимся. Ты езжай в поместья, собирай наших. А я — к наемникам.

Они уже выехали на развилку. Второй пустился было в галоп, но остановился невдалеке, повернулся и прокричал брату:

— Наш венценосный дедушка на небесах наверняка за нас радуется!

Первый поднял руку, прощаясь. Сказал тихо:

— Он будет рад, только если мы вернем себе его трон.

И повернул коня в другую сторону.

Была уже глухая ночь, когда на дальних холмах Ифрикии заплясали еле различимые огоньки факелов.

Комит Септема Улиас стоял на дозорной башне у Морских ворот и вглядывался в слепую темноту. Ветер трепал флаг с гербом города — семью золотыми треугольниками на синем фоне. Рядом была свита, состоящая исключительно из ромеев. Гот был один — Хиндасвинт, в чешуйчатом панцире, но без оружия и со связанными руками. Остальных готов заперли в правом крыле дворца, заложив выход бревнами.

Улиас повернулся к пленнику.

— Тебя освободят, когда мы все погрузимся на корабли: Город перейдет в твое подчинение. На месяц. Потом я вернусь. И все будет как прежде.

Гот покачал головой.

— Как прежде уже никогда не будет. Ты открываешь ворота Иберии врагу. А это предательство, комит.

Улиас замолчал.

Да, это было предательство. Год назад он клялся в верности той никчемной твари, что занимала сейчас трон Западного Королевства. Тогда тварь не была наглой, ей не хватало уверенности. Теперь, после подавления мятежей, казней и взятия на меч собственных городов, Родерих показал, чего стоит на самом деле. Улиас всегда считал, что ради верноподданнической клятвы не стоит впадать в маразм. Именно поэтому и передал Септем Королевству, вместо того чтобы дожидаться армии Пророка и погибнуть с честью вместе со всем городом. Сдавать Септем халифу, как это сделало за пятьдесят лет большинство ромейских городов, он точно не собирался. Что в любом случае означало смерть или рабство. Тогда, пять лет назад, многие ромеи также посчитали это за предательство и покинули город. Но он свято верил, что спас всех остальных. Сейчас дело было не в городе, а в его чести и чести его дочери. И обещание, данное им перед смертью той, которую он до сих пор любил, стоило гораздо дороже, чем любая клятва любому венценосному ублюдку. Он обещал жене, что их дочь будет счастливой и свободной.

— Я делаю то, что должен, — сказал он наконец. — Их всего двести человек. Это наемники. Я отдам им золото, и они уйдут. В конце концов, многие из вас, готов, считают Родериха узурпатором. Его смерть мало кого огорчит.

— Многие из нас, готов, считают, что это наше внутреннее дело, комит. И решать его должны мы. А не ромеи с берберами!

— Если б вы его решили раньше, мне бы не пришлось решать его за вас!

Хиндасвинт сплюнул.

— Я вернусь через месяц, — повторил комит. — У нас будет новый король. Надеюсь, он подтвердит мои полномочия наместника Септема. Тогда и поговорим.

На площадку башни вскарабкался посыльный.

— Комит! Они приближаются!

Факелы, десятки факелов были почти у самых ворот. В их неверном свете виднелась беспорядочная толпа всадников, завернутых с головы до ног в темные бурнусы.

— Воротной страже приготовиться! — крикнул Улиас, и командиры отделений на каждом этаже башни повторили по цепочке его слова вместе с эхом.

Из сгрудившихся по ту сторону рва берберов выделился один и подъехал к воротам. Поднял вверх голову в старом персидском шлеме с драным плюмажем.

— Я привел людей, комит! — крикнул Тарик. — Как и обещал! Двести лучших воинов! Они будут рады служить тебе!

Толпа берберов загудела, потрясая копьями.

Улиас медлил, разглядывая скрытые темнотой окрестности. Морские ворота выходили на широкий пустырь, поросший кустарником и тянущийся на добрый десяток лиг. Спрятаться здесь было крайне трудно. Но сегодня ночь стояла безлунная, сильный ветер гнал низкие облака, отбрасывая на мокрую после дневного дождя землю стремительно бегущие черные тени, и уже за сотню шагов ничего не было видно. Комит оглянулся на городские стены. Прибрежный квартал с гаванью, складами, лавками и тавернами был отделен от основного города высокой стеной с тремя башнями. Ворота из гавани в город были сейчас крепко заперты, на стенах и башнях горели костры, и стояла усиленная охрана. Большинство ратников были сейчас там, в городе. Сотню людей из собственной гвардии комит брал с собой в Иберию.

Наконец он махнул посыльному рукой.

Снизу донесся скрежет воротного механизма, открывающего путь в гавань.

— Ты не представляешь, комит, как долго я мечтал оказаться в твоей гавани, — сказал Тарик. — Но ведь вы, ромеи, нас сюда не пускали. Грязные берберы, поедатели навоза. У нас же нет ничего, кроме страшных баб и полудохлых лошадей, так?

Они ехали вдоль пришвартованных к каменным докам кораблей. На палубах некоторых из них уже блестели щиты комитской гвардии.

— Скоро у тебя будет достаточно денег на хороших коней и женщин.

Улиас остановился в самом конце гавани, где пристань превращалась в широкую площадь и упиралась в городскую стену. Две сотни берберов, не умеющих ни держать строй, ни подчиняться приказам, с гортанными криками рассыпались по пристани, задирая моряков и припозднившихся проституток.

— Держи своих людей в узде, Тарик, — буркнул Улиас. — Иначе у нас ничего не получится.

Бербер хмыкнул.

— Получится. У нас все получится. Деньги — это хорошо. Деньги мне нравятся. — И вдруг заорал: — Но мне мало денег!

Тусклый кривой клинок Тарика вылетел из ножен, и тут же ночной воздух разорвал общий берберский рев.

Ромей рядом с Улиасом слетел с коня в одно мгновение, пораженный копьем в незащищенное горло. Площадь моментально превратилась в бурлящий и орущий кошмар, озаренный мерцающим светом костров и факелов. Берберы носились взад-вперед, насаживая на копья, сбивая на землю всех, кто попадался на пути.

Улиас выхватил меч, осаживая испуганную лошадь.

— Держать строй! В линию! Немедленно!

Ромейская тяжелая кавалерия, полсотни человек, те, кто не успел погрузиться на корабли, ощетинилась мечами, стараясь держаться рядом. Нельзя было им позволять сбиваться в кучу, окруженную со всех сторон. В линию, только в линию, и отступать к стене, под защиту лучников. Берберы были гораздо слабее вооружены, но выигрывали в мобильности. И их было намного больше. Они носились вокруг, словно тени, и Улиас видел, как постепенно редеет его строй. Десятка два берберов уже валялись под ногами, издыхая, копошась в своих рваных грязных тряпках. Но их все равно было слишком много. Прижаться к стене и ждать, когда стрелы со стен очистят пристань, — это было единственной надеждой. Но враг был везде, он мешался с ромеями и тут же исчезал, как темный конный призрак. Комит понимал, что командиры стражи не будут стрелять, опасаясь уничтожить своих. Он услышал, как кто-то наверху, на городских башнях, приказывает открывать ворота и выводить войска, и заорал, чтобы этого не смели делать. Городом рисковать было нельзя.