Михаил Михайлов - Мутаген

– Выдержит, но только эти, более мелкие лезвия. Крупные тебя моментально пополам развалят. Вот и вперед, пока они не освободились!

Я искренне пытался образумить Макарыча, взывая к логике и страху, но все было бестолку. Клятый турист то подходил к стартовой черте, то вновь отступал, собираясь с духом.

– Что ж, – поморщился я, – мы уходим. Если все же каким-то чудом преодолеешь свой дурной страх и сумеешь перебраться, то ищи нас дальше по тропе. Карта у тебя есть, читать ее вроде как умеешь. Ночь мы будем пережидать в деревне, до встречи.

Произнеся эти слова, я кивнул парням и развернулся вперед, намереваясь начать движение. Позади раздался громкий крик, неприятно резанувший меня по ушам. Блин, ну разве можно так орать посреди Мутагена?! А ну как посторонние уши это услышат, да еще и не совсем человеческие?

– Умник, стой! Ты не можешь меня бросить, я же тебе заплатил!

– За то, чтобы показал истинную жизнь в Мутагене по уши, – хмыкнул я. – Так ты там и есть… А деньги форменный пустяк. Стоять и ждать одного дурака до бесконечности, рискуя собственным здоровьем и здоровьем остальных… Финансы тут ничего не значат.

– Ну погоди еще минут пять – эти твои «чертовы колеса» меньше шумят. Скоро, может, совсем остановятся. Пробегу как в самом начале, когда Угрюмый передвигался.

– Нет, – отрицательно покачав головою, ответил я. – Это только твои впечатления. Сейчас сцепившиеся лезвия освободятся и начнется повышенная суета. А до того, как тварь утомится, много времени пройдет, не менее четырех-шести часов. Этого времени у нас нет. Для меня важнее спасти три жизни, а не губить четыре, что обязательно случится, останься мы здесь. Трусость и глупость, они Мутагеном караются жестоко, Макарыч. Даю тебе минуту на то, чтобы собраться с силами и добежать до нас. Потом уйду.

На незадачливого туриста было неприятно смотреть. Спортивный, не старый еще мужчина буквально на глазах осунулся и постарел, разом накинув себе десяток лет. Он подошел к самому краю и в замешательстве уставился вперед.

– Беги, Макарыч, – поторопил я его, – если ты сейчас сделаешь шаг назад, то я уйду. Промедлишь, так случится то же самое. Многие мои коллеги вообще пристрелили бы тебя, чтобы на других разлагающе не действовал. Ты должен уже меня знать – если я что-то говорю, то всегда исполняю.

Макарыч побежал, вот только во время бега у него стал сползать автомат, повешенный на плечо криво, отвратительно, врагам на смех… Стараясь его поправить, турист невольно замедлил бег.

– Быстрее, – закричал я, смотря, как те два «колеса» все же расцепились и теперь набирали скорость. Да и остальные боевые конечности твари стали двигаться более осмысленно.

Словно прочитав в моих глазах всю эту картину, бегущий прибавил скорость и почти выскочил из зоны поражения, но тут вмешался случай. Малюсенький камешек попался ему под ногу, незадачливый бегун запнулся и потерял равновесие.

Растяпа! Понимая, что если этот неловкий и откровенно бесполезный балласт упадет, то… на моей репутации проводника и куратора для искателей-новичков расплывется первое пятно, я бросился вперед и ухватил его за лямки рюкзака, располагающиеся на груди. Дернув со всей мочи, вылетел вместе с ним из смертельного круга, но напоследок одно из лезвий все же дотянулось до туриста…

Вспомогательное, не основное… хоть в этом повезло. Приняв на себя большую часть удара, слабенький комбез Макарыча разошелся, а сам он получил хорошую такую резаную рану и болевой шок от яда на зубцах «колеса».

– Живые, – встревоженно бросились ко мне спутники и торопливо перевернули меня и Макарыча на спину. Угрюмый попытался открыть забрало, но я отмахнулся от его потуг.

– Да живой я, живой, спиной только о камни неудачно приложился. Что там с Макарычем? Обычная рана или дело тухлое?

– Кажись, обычная рана, не опасная, но он все равно без сознания, – откликнулся Шмель. – И не хочет приходить в себя.

– Тем лучше. Заштопайте его на скорую руку, потом от заразы местной препарат вколите, обезболивающее и противошоковое. Мне надо, чтобы он сутки как горный козел скакал.

– А потом?

– А потом, Шмель, пусть им нормальные врачи занимаются. Если у него лавэ хватило, чтобы сюда туристом пройти, то уж на качественную медпомощь точно останется. Да и вообще, не морочь мне голову – у этого оглоеда обычный порез, если не особенно впадать в гуманизм. Важные мышцы толком и не повреждены, кровопотеря приемлемая. Я ему еще клистир с дохлыми ежиками устрою за раздолбайство и несвоевременную реакцию.

Однако даже спустя четверть часа, в течение которого спешно зашивалась и обрабатывалась рана, вводились препараты и приводился в сносное состояние комбез, состояние раненого не изменилось. Похоже, болевой шок оказался слишком силен. Макарыч лежал, словно мертвый, только редкое дыхание и неровный пульс сообщали нам о том, что жизнь не оставила это тело.

– Блин, угораздило же! – сплюнул я на землю, совершенно забыв о том, что на мне закрытый шлем. Пришлось открывать забрало и приводить его в порядок. – Возьмешь в отряд урода, потом расхлебывай!

– И что?

– Делать нечего, придется его тащить с собою, – невольно на лицо легла такая гримаса, словно полкило лимонов навернул без всякого на то желания. Но вопрос Конопатого был логичен и требовал ответа. – Вещи несет Угрюмый. Туриста – Шмель и Конопатый. Я впереди, веду по маршруту.

Макарыч очнулся уже совсем рядом с деревней, но толком так и не пришел в себя. Что-то мыча сквозь сведенные от боли челюсти и скособочившись от болевых ощущений в ране, он самостоятельно доковылял до точки укрытия. Что ж, надо будет подумать насчет дополнительной дозы обезболивающего, мне это воплощение земных страданий одним видом настроение в ноль сгоняет.

Местом для ночевки я решил выбрать высокий чердак, поднятый на пять метров ввысь. Покоился он на столбах, открытых всем ветрам. Скорее всего это был самый обычный сеновал, возводимый в деревнях и хуторах чуть ли не по всей стране. Впрочем, я мог и ошибаться, поскольку в деревенской жизни не соображал вообще ничего, да особо и не стремился. Да и на кой мне оно, городскому человеку, такое знание?

Забавно… Зачастую находятся люди, которые вываливают на тебя на фиг не нужную информацию. Вот и сейчас произошло точь-в-точь такое событие. Инициатором выступил Угрюмый, за каким-то бесом принявшийся растолковывать остальным, что же это за хреновина такая, странно-сеновальная. Оказалось, что вкапываются четыре высоких столба, поверх возводится крыша, чтобы на сено сверху ничего не лилось, в некоторых случаях под этой крышей делают настил из досок, сооружая самый обычный чердак, на котором летом многие отдыхают.