Михаил Михайлов - Мутаген

Быстрый взгляд на «визор» также не выявил каких-либо опасностей. Концентрация Мутагена только вот… была чрезвычайно низкой. Необычно даже для «мерцающей деревни».

С величайшей опаской и предосторожностью я приподнял крышку люка и огляделся по сторонам. Нет, прочих мутантов поблизости не оказалось, что уже сильно радовало. Однако… перед моими глазами предстало то, что было более удручающим, чем сборище «гастролеров», готовящихся напеть первые ноты своей выворачивающей мозг наизнанку музыки. Больше того, я предпочел бы схлестнуться с десятком зомби или пятком сдвинутых на всю голову фанатиков из клана искупителей, чем увидеть то, что было сейчас. Картина, что сейчас раскрылась передо мною, заставляла крышу медленно и со скрипом расправлять шиферные крылья с целью отлета в дальние края.

Тихонько, стараясь не разбудить остальных, я толкнул ботинком лежащего рядом Шмеля как самого спокойного из моих подопечных. Когда тот встрепенулся, прижал палец к губам, призывая к тишине. Тот понятливо кивнул и переместился на корточки, пристально на меня взирая, ожидая дальнейших указаний. В глазах была серьезная тревога, он нутром чуял, что просто так я бы кипеш поднимать не стал. Что ж, это верно. Криво усмехнувшись, я поманил его к себе, уступая место у люка.

– Выгляни наружу и скажи, что подозрительного видишь, – прошептал я ему, когда Шмель оказался рядом. После этих слов я отодвинулся в сторону, давая тому возможность выполнить мои указания.

Минут пять он пялился наружу, не издавая ни звука. Только когда он повернул ко мне лицо, я понял по его выражению, что мне ничего не привиделось. Мало того, у Шмеля наблюдался классический «разрыв шаблона», когда увиденное ну никак не сопоставляется с привычной картиной мира. А учитывая факт, что понятие «привычного» в Мутагене очень сильно расширено…

– Что же это такое происходит, Умник, – потрясенно произнес молодой искатель, еще раз бросая взгляд наружу. – Может, мы вообще померли и это такой загробный мир?

Что, что? Будто я сам знаю ответ на этот вопрос. Сам бы с большим интересом задал его же кому другому. Блин, ну и дела. Конечно, бредни Шмеля насчет загробного мира никакой критики не выдерживали, но вот ситуация в целом была совсем уж сюрреалистичной. Меж тем, потревоженные нашим шевелением, стали просыпаться остальные. Просыпались и сразу же начинали хвататься за оружие, видя наши встревоженные и озабоченные лица.

– Вы чего, – настороженно спросил Угрюмый, стараясь понять, отчего два его спутника такие грустные и потерянные, – случилось чего?

– Случилось, – шепотом откликнулся Шмель, указывая на люк, – сам посмотри.

Тот выглянул наружу и резко отпрянул назад. Знакомая картина.

– Что за дела, это кто же столько сена навалил? К нам хотели забраться?

– Баран, – выругался Шмель, после чего все же перешел к содержательной части диалога: – Ты получше осмотрись, может, чего увидишь еще подозрительного, кроме сена.

Пока Угрюмый и остальные теснились возле люка, я размышлял над произошедшим. Дело было не только в появившемся сене, почти на две трети заполнившем сеновал. Не знаю, какое оно было – остатки с прошлого года или уже новый сбор, – не разбираюсь я в сельском хозяйстве. Вот только, кроме сена, изменился и сеновал, который приобрел вид совсем недавно поставленного. Мало того, изменилась и вся деревня.

Окружающие дома обзавелись покрашенными стенами и новенькими резными наличниками, вокруг строений не было зарослей бурьяна, дорога была почти ровная, если не считать пары неглубоких следов колеи. И самое главное – вокруг находились люди. Самые обычные люди, без защитных костюмов, оружия и дыхательных масок. Случилось то, чего я меньше всего ожидал – мы угодили в момент мерцания, когда деревня меняет свой вид. Что нам ожидать от всего этого, я не имел ни малейшего понятия. Обычно все искатели стараются держаться в такие моменты подальше, чтобы их не коснулись странные события, вот только я уже оказался в их гуще. И теперь надо было экстренно соображать относительно ближайших действий.

Пока я размышлял, среди моих спутников возникла тихая, но яростная перепалка. Макарыч и Угрюмый ратовали за то, чтобы спуститься вниз, а Шмель с Конопатым готовы были пустить корни, но не покидать такой уютный чердак. Правда, среди первой пары тоже не все было так гладко. Макарыч стремился выйти к людям, чтобы поинтересоваться у них последними новостями, да и вообще поговорить. А Угрюмый хотел только одного – покинуть этот чердак, а вместе с ним и деревню, которая изрядно действовала ему на нервы своим новым обликом.

Если Угрюмого я еще понимал, то научно-исследовательский зуд туриста начинал серьезно действовать мне на нервы. Экспериментатор, мля! Здесь ему не научная лаборатория, не поле для безопасных экспериментов. Тут, увы, пакости Мутагена во всем своем великолепии и многообразии, с которыми шутки шутить опасно для жизни.

– Хватить трепаться, – прервал я разгоравшийся спор. – Никто никуда не пойдет, пока я не разрешу. В этом месте намного безопаснее, чем снаружи. Сами посмотрите – чердак ни на йоту не изменился, в отличие от всего остального. Каким был вчера вечером, таким и остался. Эта зона относительно безопасна, от мерцания защищена.

– Чем?

– Нами, Шмель, исключительно нами, – ответил я на разумный, к месту заданный вопрос подопечного. – Мы тут тот самый элемент стабильности. Закончится мерцание, и, по всем прикидкам, именно наше тут пребывание позволит без проблем обойтись.

– А ждать долго…

– По всем прикидкам, не слишком. Долго эта «гримаса Мутагена» никогда не продолжалась. Так что сидим, ждем. Никуда не высовываемся. А особо непослушных лично… урезоню.

Турист, несмотря на свою упертость, намек понял хорошо. Скорее всего вспомнилось ему и мое обещание, данное еще тогда, перед «чертовыми колесами». Вот и отлично, коли так, меньше будет на нервы действовать.

Сказанное мною было если не истиной в последней инстанции, то уж точно основанным на практике выводом. Как ни крути, а наше укрытие оставалось все тем же обветшалым и запыленным помещением, которое простояло под открытым небом несколько десятков лет. Может, в этом и есть наше спасение, главное, только его не покидать. В противном случае риск попасть в переделку зашкаливал. Уж в нестандартных ситуациях я разбираться навострился. Недаром попал в этот мир неким… экстравагантным способом.

Народ меж тем замолчал, хмуро бросая взгляд вниз, после чего постепенно расползся по углам. Возле люка остались только я и Макарыч, которому было до чертиков интересно. Ладно, интерес – это явление обычное. Главное, только чтобы не пытался глупости творить. Пресеку… жестко.