Андрей Попов - Солнечное затмение

-- Вот возьму да и повешу вас всех! Будете тогда знать какой я грозный и могущественный!

-- Ой не надо, не надо, ваше дуралейское величество! -- сквозь смех умоляли его дамы. -- Не надо нас вешать! Лучше мы сами на вас повесимся. Ха-ха-ха...

Фиоклит вдруг стал серьезен: его широко посаженые глаза принялись поочередно перемигиваться, язык на всю длину высунулся изо рта, а кривой нос принялся что-то вынюхивать. Когда Фиоклит был "серьезен" дамы просто падали со смеху, потому как его природное уродство возводилось в степень крайне комичной одиозности. На троне восседало самое настоящее чмо. Выкидыш некого мутанта со стопроцентной ублюдочной физиономией и непредсказуемыми заклинами в голове.

-- А знаете ли вы, дочери смердов, что у вашего повелителя есть светлая мечта в жизни? -- шут обволок всех присутствующих интригующим взглядом и громко почесал у себя между ног.

Придворные дамы принялись с удвоенной частотой махать своими опахалами, перешептывались друг с другом, пожимали плечами. Фиоклитиан выдержал паузу и продолжал:

-- Известно ли вам, что я, Фиоклитиан Первый и Последний, единственное во вселенной существо-вещество, способен не только трезво мыслить, но и мечтать. Это, так сказать... моя маленькая слабость.

Тут общество дам взорвалось восклицаниями:

-- О, единственный во вселенной, скажите, что за мечта, не томите нас!

-- Мы сгораем от нетерпения!

-- Ох... Ах... Он когда-нибудь сведет меня с ума своими интригами!

Уродец вдоволь насладился страстными женскими томлениями, пожевал от удовольствия свою вечно оттопыренную нижнюю губу и высокомерно забычил зрачки к самому потолку.

-- А вот не скажу...

-- Ну мы очень-очень вас просим! -- одна из дам, пышногрудая брюнетка, даже вытащила платок, готовая разрыдаться. -- А хотите, мы встанем перед вами на колени?

-- Ладно, так и быть, скажу. Только... -- Фиоклит приложил палец к губам и свел зрачки на переносице. -- Тс-с-с... Никому ни слова. Даже моему другу Эдвуру!

Дамы мигом притихли. Их пестрое, размалеванное всеми мыслимыми цветами сборище вмиг замерло на месте, точно сломался тайный механизм, вращающий эти напудренные куклы. Но буффонада, тем не менее, успешно продолжалась.

-- Я, Фиоклитиан Первый и Последний, в своих самых сокровенных помыслах мечтаю отрастить себе большое-прибольшое пузо! -- Шут надул свой круглый животик и принялся ласково его поглаживать. -- И повелеваю, чтобы все мои подчиненные тоже растили пузо! Иначе повешу и глазом не моргну! -- После этих слов палка грозно стукнула о пол.

Дамы зашептались меж собой. Одна из них, самая сообразительная, громко крикнула:

-- Ваше дуралейское величество! Мы не в силах помочь вам в осуществлении столь возвышенной мечты. Но вот помочь отрастить вам, хотя бы на время, то, что растет ниже пуза...

И вновь гомерический хохот потряс шаткую атмосферу в тронном зале. Некоторые дамы даже упали на пол от смеха самовозбужденные собственным остроумием. Ибо в их глупых мозгах данная шутка выглядела вершиной искусства.

-- Повешу! Повешу! За то, что вперед нащупаю, за то и повешу! -- грозно рек Фиоклитиан, постукивая палкой. -- Смерды, а мнят из себя благородных шлюх!

Весь этот гротеск на человеческое бытие длился, наверное, полторы эллюсии. Когда же дамы нахохотались вдоволь, и фантазия Фиоклита истощилась остротами, они свершили государственный переворот: хором стащили его с трона и куда-то поволокли. Тот вяло отбивался, грозился, что никому из них не даст поносить свой шутовской колпак, и в качестве последнего средства, принялся настаивать на своих угрозах:

-- Повешу! Всех до единой повешу!

Вообще, если размыслить более глобально, то в поведении придворного шута Франзарии и в поведении английского короля Эдуанта было немало общих штрихов. Если, конечно, не брать во внимание их разительной внешней несовместимости. Такова вот примерно была закулисная жизнь в Анвендусе. Так мы умели разгонять дворцовую хандру и убивать скуку. Лучших средств, кроме веселья, вина и женщин, пока в черной вселенной не придумано.

"То была эпоха торжества человеческого заблуждения. Процветали все три вида колдовства: заговорное, механическое и электромагнитное. Древние боги, коих множество соперничало с бесчисленным множеством небесных костров, вели человеческие племена разными путями лжи. Люди понастроили себе высотных многоэтажных жилищ, полагая, что тем возносят собственную неукротимую гордость. Вся земля была опутана железной паутиной, по которой из храмов электромагнитного колдовства неслись чародейские заговоры во все дома. Правительства миражей в то время не только не запрещали, но даже поощряли неистовства лжепророков. Тяжелые стальные птицы поднимались в воздух и опускались лишь по слову какого-нибудь колдуна. Все поголовно были помешаны на псевдорелигии Коперника. Тевтония, достигшая могущества, развязала войну против всего мира. Она захватила многие окрестные миражи, поработила себе Франзарию и Вавилон, нанесла урон Англии и после двинулась на царство Рауссов. Ее инфантерия была снабжена движущимися на механическом колдовстве стальными машинами. Люди умели пускать живой огонь, который сам находил свою цель. У рауссов тогда правил князь Сталин -- человек жестокий и своенравный. Он собрал большое войско из покоренных им ранее миражей и дал ответный бой тевтонцам. Армией же самой Тевтонии тогда командовал князь Гитлер. Была долгая война, в результате которой тевтонцы побросали свои мечи и стальные машины, и бросились бежать. Рауссы гнали их до самого Берлина, старой столицы Тевтонии. Тогда князь Гитлер обратился к Сталину и сказал: если ты справедливый воин, то выходи биться со мною на мечах. Если побеждаю я -- ты уходишь из пределов нашего миража. Побеждаешь ты -- поступай как считаешь нужным. Они оба вышли вперед своих войск, обнажили мечи и упорно бились друг с другом. Гитлера погубило предательство. Незадолго до этого ему тайно подсыпали в пищу яд. Он быстро ослабел, и князь Сталин без труда лишил его головы. Потом на земле незначительное время царил мир..."

Пьер положил закладку на недочитанную страницу и осторожно захлопнул Священный Манускрипт. Читать дальше он уже был не в состоянии. Его опухшие колени изнывали от боли, в глазах мерещились какие-то чертики, тело, ослабленное постами, быстро утомлялось. Он жадно пропустил в себя стакан воды и позволил себе прилечь на жесткую лавку, чтобы вздремнуть.

-- Непознаваемый, Великий и Могущественный, прояви Свое снисхождение ко мне, недостойному! -- шептали его губы. -- Прости хоть часть моих бесчисленных грехов. Не изливай Свой справедливый гнев на мою голову. Я попробую исправиться... Я попробую стать лучше... Постами и молитвами изглажу все свои беззакония.