Эдмонд Гамильтон - Дочь Тора

Над твердой поверхностью скалы балансировала массивная серебряная платформа девяти футов в диаметре, с вырезанными странными руническими символами. Она загадочно висела в воздушном пространстве. Двигаясь с бесстрашной легкостью, Бринхилд завела его внутрь этого странного круга.

— Поместите сюда немца, Тир, — предложила она, и старый бог повиновался, опустив бессознательного нациста в серебряный рунический круг.

Затем Тир торопливо отступил, выйдя из круга. Он пробормотал:

— Я буду ждать внизу, на ступенях. Я не желаю видеть, как работает ваше целебное волшебство, племянница Бринхилд.

Фаллон закачался на ногах, частично от головокружения сомнительной ситуации, частично от ран, которые медленно иссушали его силы. Бринхилд странно тронула его, и снова покалывающая сила потекла в него от контакта.

Под ее руководством он разделся и стоял с голым, запачканным кровью торсом, дрожа от замораживающего ветра. Он также снял с Хейзинга куртку, обнажая глубокую рану на боку бессознательного немца. Белая рысь отступила к ступеням, тревожно рыча.

— Теперь стойте близко возле меня, чужеземец, и не выходите из рунного круга, ради вашей жизни, — предупредила Бринхилд. — Силы, которые я собираюсь вызвать, действуют стремительно, но они могут также стремительно и убить.

Оказавшись вне круга, дочь Тора подняла свои голые белые руки к вечернему небу. Ее синего цвета глаза сияли как бриллианты через поток бледных золотых волос, обдуваемых ветром.

И странный блеск, который исходил из ее тела, превратился в жар. Большие порывы ветра внезапно стали проталкиваться неистово, воя в ушах, как если бы стремились оторвать их от высокого утеса.

Холодная ночь внезапно загудела повышающимися штормовыми голосами. Фаллон почувствовал дрожь, не полностью происходящую от холода.

Звонкий серебряный смех Бринхилд зазвенел на неистовом ветру. Ее лицо было обращено к зениту, и из кончиков ее пальцев стали исходить крошечные нити света.

Волосы американца стали дыбом на голове. Он ощутил зловещий сбор обширных сил.

Крах! Он зашатался, ошеломленный и ослепленный потрясающей вспышкой молнии, которая нанесла удар вниз, в них. Тот вспыхивающий разряд, казалось, протянулся к рукам Бринхилд, и затем был отклонен к серебряному кольцу.

Другой ужасный разряд последовал за этим, и следующий, и следующий.

Электрический огонь великолепно отсвечивал на серебряном ринге.

Фаллон хрипло закричал девушке. Его голос был тонким и маленьким против раскачивающихся раскатов грома.

— Если та молния ударит в нас…

— Этого не будет, поскольку я — их любимица, — донесся голос Бринхилд. — Но держитесь в пределах кольца!

Сцена сильно воздействовала на сознание американца. Почти непрерывные вспышки молний, ударяющих в кольцо, каждая из которых дико освещала пылающую фигуру Бринхилд; оглушительный гром; вопящие ветра, которые охватывали их с головокружительной высоты.

Электрическое пламя теперь полностью окружило их в медленно возвышающейся стене. Фаллон чувствовал волнующий удар электрических или других сил, которые проникали в каждую ячейку его тела. Его мозг вращался с головокружением.

— Стойте! — предупредила дочь Тора через оглушительный шум. — Это будет всего лишь один момент.

Он оказался больше, чем бесконечная вечность в ошеломленном мозгу Фаллона, когда стоял с девушкой сонма богов и бессознательным немцем в сердце сверкающей, немыслимо мощной сферы электрической силы.

Волнующие покалывания в его теле, были почти невыносимыми. Он посмотрел вниз и увидел, что фиолетовая электрическая щетка терла его собственное тело. Он услышал смех Бринхилд над ударами молний.

— Этого достаточно, — проговорила она, и опустила руки.

Волшебные вспышки молний прекратились, качающиеся отражения грома отступили, стены силы вокруг серебряного кольца снизились и умерли.

Фаллон приходил в себя медленно, обнаружив, что находится рядом с Бринхилд в ветреной темноте. Ее тело все еще сияло странно, по яркому, и ее бриллиантовые, смеющиеся синие глаза дразнили его.

— Посмотри теперь на свои раны, чужеземец, — предложила она ему.

Фаллон так и поступил, и изумился. Удар в плечо и отметина на щеке были невероятным образом вылечены, как будто соответствовали недельной давности. Раны никакого следа не оставили, кроме двух слабых шрамов. И теперь он не чувствовал никакой прежней слабости.

Он посмотрел вниз на Хейзинга. Нацист все еще лежал без сознания, но глубокий разрез меча в его боку был вылечен, как и гладкий шрам. И его дыхание теперь казалось легким и нормальным.

— Он полностью излечен, как и Вы, — Бринхилд кивнула американцу. — Он проснется через несколько часов таким же, как и прежде.

Она повысила голос.

— Тир! Приди и возьми немца — мое волшебство окончено.

Тир неохотно подошел на ветреное место, с белой рысью перед собой, которая потерлась жесткой головой о Бринхилд.

— Я слышал Вас при этом, — прорычал старый вождь сонма богов. — Хел меня заберет, если я когда-либо полюблю это, племянница. Я думал, что молнии на сей раз, расколют весь утес.

Он поднял бессознательного Хейзинга, как если бы человек был тюком с соломой, и возвратился с ним к ступенькам утеса.

Фаллон посмотрел искренне на сияющее лицо дочери Тора.

— Бринхилд, таким же способом Вы вылечили наши раны, когда в самом начале принесли меня с Хелверсоном сюда?

Она кивнула.

— Да, заживающим волшебством молнии. Я вылечиваю больше одного раненого или убитого воина, которых я и мои валькирии находили снаружи и приносили сюда, в старые времена.

Его потрясенное сознание искало возможные объяснения. Он еще мог понять, что потрясающая бомбардировка электрической радиацией, сконцентрированной мощью энергии, которой он был подвергнут, вызывает беспрецедентное ускорение процессов регенерации. Но как Бринхилд в состоянии вызвать молнию по желанию?

Она скромно улыбнулась от этого вопроса.

— Разве Вы не можете предположить ответ? Вы слышали, что эта долина представляет ошибку или слабое пятно в ткани из пространства-времени. Почему невозможно, что обширные электрические силы вне нашей вселенной легко оказываются здесь? И почему не могли Один, Тор и я, использовать эти силы, чтобы преобразовать наши живые тела в мощные электрические сумматоры, которые могли привлечь молнию?

Ее улыбка усилилась, поскольку она продолжила:

— Или возможно, что это только пыль, которую я бросаю в ваши глаза. Возможно, есть странная сила, врожденная мне от природы, и я просто могу управлять теми элементами. Как думаете, что правда, чужеземец?

— Я даже не могу предположить, — признался Фаллон. — Хелверсон, мой товарищ, думает, что Вы — богиня, и объясняет все так.