Эдмонд Гамильтон - Дочь Тора

Она поскакала с валькириями, Хейзингом и Тиалфи к фронту большого войска. Ее рука подняла факел в особом сигнале.

— Сонм богов, мы выступаем!

Трубачи немедленно затрубили в медные рожки длинным, волнующим звуком. Твердь дрогнула от шага тысяч ног. Сонм богов, состоящий из жестоких воинов, галопирующих колено у колена, стал продвигаться вниз, к долине.

Фаллон и Хелверсон, трясясь в седле как тюфяки, находились во главе кавалькады с их охранниками, позади валькирий. Фаллон ощущал горечь разочарования. И та же самая эмоция овладела норвежцем, которая засквозила в его хриплом голосе.

— Фаллон, ты понимаешь, что сказал проклятый немец? — прокричал Хелверсон сквозь рев стремительного движения ног. — В нашем собственном мире к настоящему времени наступил 1942 год! Нацисты завоевали всю Норвегию, кроме далекой северной дикой местности, и теперь они послали армию завоевать ее!

— И сонм богов Бринхилд едет на помощь нацистам сделать это, сокрушив длительное сопротивление норвежских партизан, — горько заключил Фаллон.

— Они не могут сделать этого, — возразил Хелверсон. — Дочь Тора никогда не будет использовать свои возможности против нас, норвежцев.

Но Фаллон не имел никакой надежды в запасе. Он проиграл игру Хейзингу. Немец, скачущий впереди, был на пути к высшему триумф. Этого не должно было случиться, чтобы нацисты проникли в тайну возможностей Бринхилд. Их ученые прибыли бы в эту скрытую долину, изучили бы космические силы, сосредоточенные здесь, и изготовили бы оружие сокрушительной силы.

И лейтенанты Гитлера нашли бы способ избавиться от Бринхилд, когда она удовлетворила бы их цели. Раздражала мысль, что ее открытая любовь к бою будет использоваться как инструмент против приведенных в боевую готовность демократических государств.

Они ехали внизу по темной долине, в прекрасной тишине за исключением пульсирующего грома тысяч ног. Напрягавшему нервы Фаллону это не показалось долгим, прежде, чем они приблизились к западному концу долины.

Впереди ничего не было видно, кроме стены в темноте. И невозможно было видеть из этой странной мертвой точки. Когда Бринхилд и валькирии волшебно исчезли, Фаллон понял, что они появились во Внешнем мире.

Сверхъестественный чистый барьер вырисовывался впереди его собственной ведомой лошади. Тир, Хеймдалл и все другие вожди сонма богов бесстрашно ехали к нему. Они достигли барьера. И когда американец прошел через него, то он снова почувствовал тот острый, мучительный удар через каждый атом его тела.

Он оказался во внешней задней части долины Асгарда, снова в своем собственном мире более быстрого времени.

— Здесь снова зима, — пробормотал, Хелверсон, глядя недоверчиво. — Две зимы прошло с тех пор, как мы разбились здесь два дня назад.

Фаллону было трудно поверить, что здесь, возможно, прошло два года. Все белоснежное ущелье выглядело одинаково. Небо сверху пылало от блестящих зимних звезд. Но уже первые отсветы и течения Северного сияния ускорились поперек ночных небес, когда Бринхилд повела воинов в быстрой скачке вниз по длинному ущелью.

Фаллон мучался от этого ускорения, и задавался вопросом, правда ли что танец Авроры поперек небес такой быстрый, и верно ли, что Бринхилд вызвала те спектральные огни, чтобы осветить их путь. Он имел небольшую толику сомнения относительно этого, зная ее владычество над штормом и небом.

В течение многих часов, сонм богов двигался через снежные горы. Бринхилд следовала вперед, на север, через ущелья и узкие проходы. Фаллон знал, что они близки к норвежской деревне дикого арктического побережья, которое он сам облетал перед тем, когда его самолет потерпел крушение.

В тишине жестокой напряженности, воины Асгарда подтягивались со всех направлений. Наконец, дочь Тора остановилась возле склона последнего, длинного, снежного, горного хребта.

— За этим горным хребтом — прибрежная полоса, где мы присоединимся к немцам! — объявила она. — Теперь дайте перевести дыхание вашим лошадям и обнажите ваши мечи и топоры, так как скоро мы столкнемся с лезвиями наших врагов.

Сверкающее волнение в ее глазах отразилось жестоким светом сражения в лицах всего сонма богов. Фаллон в отчаянии попробовал заключительное обращение.

— Бринхилд, ты не можешь сделать этой вещи…

Его прервали. Хеймдалл с тревогой вслушался и теперь произнес острое восклицание:

— Послушайте! За горным хребтом идет сражение!

Смутно к их ушам прибыл унылый рев отдаленных взрывов, и разлился аляповатый, красный свет на севере бледной Авроры, за горным хребтом.

Виктор Хейзинг закричал торжествующе:

— Это мои немецкие товарищи, которые пришли, чтобы присоединиться! Они уже там нападают на врага!

— Тогда мы не можем ждать больше здесь! — возвысился серебряный голос Бринхилд. — За горный хребет, мужчины сонма богов! Мы едем в сражение.

— Мы следуем, принцесса! — донесся глубокий, нетерпеливый крик Тира. — Как будто ваш отец Тор сейчас с нами, когда мы снова несемся на войну!

Снежный склон усеяло большое войско, во главе с тонкой, яркой фигурой Бринхилд и скачущей рысью. И дикая военная жажда тысяч воинов разразилась в звенящих боевых кличах.

Фаллон ухватился за седло коленями, так как его уздечка резко рванулась вперед с охранниками. Он увидел темно-красное от эмоций лицо Нелса Хелверсона.

Большой норвежец предпринимал безумные усилия разорвать свои путы, когда услышал рев сражения из-за горного хребта.

— Мои и ваши соотечественники воюют там! — хрипло известил он Фаллона. — Я буду бороться даже против дочери Тора и сонма богов и умру с ними, если я смогу освободиться!

Растянутый в длинной массе, взволнованный отряд сонма богов достиг сглаженного гребня последнего горного хребта. И там они внезапно остановились.

Бринхилд резко натянула узду, и также сделали все ее жестокие последователи. Они казались пораженные изумленным зрелищем, которое лежало перед ними, и чей оглушительный шум теперь достиг их.

Фаллон, подъехавший сзади, увидел, что волнение исчезает с лица дочери Тора.

Он отметил, что оно изменилось на ошеломленно-изумленное выражение.

— Что все это значит? — воскликнула она изумленно.

Сцена, раскинувшаяся под Северным сиянием, была ужасной. От горного хребта, на котором они сидели на лошадях, снежный ландшафт клонился вниз на две мили к ледяному берегу, за которым простирался черный Северно-Ледовитый океан. В море, два маленьких парохода пробирались через лед к портовому бассейну небольшой деревни на берегу.

Половина деревянных строений в той норвежской деревне отчаянно горела.

Пикирующие бомбардировщики с черной свастикой на крыльях непрерывно пикировали вниз, через тот аляповато-яркий свет, и разрушительные взрывы бомб были постоянными. Огонь пламени тех взрывов, казалось, охватил здания, улицы, женщин и детей, которые бежали к портовому бассейну.