Владимир Поселягин - Я - истребитель-3

— Ты все осмотрел?

— Все, кстати, там ящик с патронами для пулемета, надо бы забрать.

— Где? — искренне удивился я.

С патронами к устаревшему пулемету было действительно швах, половину одной ленту я выпустил, осталась еще одна. Еще в небольшом ящике на катере нашли цинк и все.

— Представляешь, командир использовал его как подставку для лежанки. Я проверил, полный. Тяжелый зараза.

— М-да, а грузить и некуда… Ящик на хрен, цинками перетаскаем… Что-то, еще есть захотелось. Там есть чем перекусить?

— Консервы, свежий хлеб. Галеты. Даже кофе в термосе за печкой нашел. Будешь?

— Буду.

— Когда отходим?

— За два часа до того как стемнеет. Нужно уйти подальше и найти укромное место, организовать лагерь. Смотри, — я достал из планшета карту, — вот тут вся округа и болото есть. Видимо они помимо службы и патруля составляли карту фарватера. Все довольно точно указано.

— Хочешь сюда уйти? — сразу просек тему Степка, ткнув пальцем в точку островка посередине болота.

— Нет, он близко вот к этой рыбацкой деревне, дым заметить могут. А вот этот конечно дальше от «окна» чем тот, который ты предложил, но зато и выше, и труднодоступен. Смотри на обозначения над уровнем моря, судя по окраске на нем деревья растут. И добраться до него не проблема. Видишь, рядом протока проходит, значит можно на катере пристать, и замаскировать его.

— Угу, хорошее место. Отсюда километров двенадцать по прямой будет?

— Да. Тут главное не заплутать, видишь какой лабиринт из проток?

— Будем смотреть в оба глаза.

— Будем, — ответил я сворачивая карту, — пожрать тащи, а то ща бумагу есть буду.

— Отваливай! — скомандовал я.

Мы решили не оставлять немцам такой хорошо оборудованный пост, поэтому перед отплытием подожгли его. Сейчас от построек изрядно тянуло дымом, в окне хаты появились языки пламени. По берегу носилась собака, гавкая. Перед отходом мы сняли ошейник отпустив его.

Увидят дым и зарева пожарищ? Да пожалуйста, без опытного проводника нас не найти, а если даже найдут то пулемет к чему? Отобьёмся, на лодках много войска не притащишь.

Через несколько минут наша процессия, урча мотором, скрылась в ближайшей протоке.

Дойти до острова мы не успели, просто тупо заблудились, свернув не туда. Лабиринт из проток сыграл с нами злую шутку, уведя в сторону.

В сгущавшейся темноте, впереди появилось тёмная масса.

— Степ, включи прожектор, посмотрим что это, — крикнул я другу, стараясь перекричать шум мотора. Сам я полулежал на носу у пулемета и, сверяясь с картой светя фонариком, показывал куда рулить.

Вспыхнул установленный на рубке прожектор, немного пометавшись, освещая камыши, он остановился на деревьях впереди. Сверившись с картой, я обрадованно крикнул:

— Этот островок, от которого мы отказались. Переночуем тут, а завтра уже на нормальное место перейдем.

— А деревенские? — убавив обороты мотора, спросил Степка.

— Да хрен с ними. Давай, я показывать буду, куда править.

Прямого пути к острову не было, пришлось обойти его, благо протока кольцом огибала остров, дав нам возможность подойти ближе.

— Сев, смотри какой удобный заливчик, прям, как создан для стоянки. Заходим? — спросил Степан.

С подозрением осмотрев залив, я только озадаченно покачал головой, следы на берегу ясно давали понять, что сюда подходили лодки. Остров был часто посещаемый. Был только один выход, выставить часового.

— Давай правее бери, чтобы лодки на прицепе в поворот вписались, — скомандовал я.

Катер мягко ткнулся в берег, слегка приподняв нос, когда на небольшой скорости въехал на берег.

— Степ пробегись по берегу, посмотри есть тут кто? — скомандовал я, а сам подойдя к прожектору взялся за рукоятку и стал крутить им освещая небольшой заливчик. Заглушив мотор, и проделав манипуляции для временной консервации двигателя, Степка подхватил автомат и скрылся в зарослях.

— Чисто, — ответил он, появляясь на берегу.

Кивнув, принимая его сообщение, я прикинул размеры залива. Размер для стоянки трех-четырех лодок. Судя по костру на берегу и следам он часто посещаем, значит нужно держать ухо в остро. Судя по камышам образующим стену залива, их явно кто-то проредил, и прореживает, чтобы залив не зарастал.

Подтянув лодки, и закрепив их на берегу. Мы поздно поужинали и стали готовиться ко сну. Распределив дежурства, я лег спать, первым на часах выпало стоять Степану. Он уже не первый раз был в карауле, и особенности службы по уставу знал, поэтому подхватив автомат, стал прохаживаться по берегу.

С удобством устроившись на пуховой перине, Степка затрофеил ее у командира поста, глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

Мне выпало стоять с часу до пяти утра, времени побудки. Степка, разбудив и полусонно ткнув пальцем в лодки и катер быстро скороговоркой пробормотал:

— Катер, лодки, командир, — после чего плюхнулся на мое место и, свернувшись калачиком, уснул в обнимку с автоматом.

Часы были у нас у каждого, взяли трофеями с немцев. Посмотрев на светившиеся фосфором цифры, я сделал легкую разминку, прогоняя сон и подхватив винтовку, стал изучать остров, изредка замирая и прислушиваясь. Ночью противника можно было определить только по слуху.

Плеск я услышал где-то под утро, когда горизонт начал светлеть и серость вокруг расцветать красками. Прислушавшись, я направился на противоположную сторону острова, плеск шел оттуда. Вряд ли это рыба, плеск он еще может устроить, а вот шуршание камышей, какой бывает, когда по болоту движется человек, сомневаюсь.

Осторожно обойдя тонкий ствол корабельной сосны, я подошел к зарослям кустарника и, вытащив из футляра бинокль, стал осматривать болото на предмет источника шума.

Стоял я так, чтобы тень деревьев скрывала меня, если болото уже просматривалось, то под деревьями была настоящая темень.

Вздрогнув от нового источника шума, я оторвался от бинокля и посмотрел прямо под берег. Буквально метрах в десяти от меня камыши двигались раздвигаемые чьей-то рукой. Сомневаюсь, что это были немцы, скорее всего наши. Или из плена сбежали, или сбитые летчики. Хотя могут быть фронтовая разведка или диверсанты из осназа. Показавшаяся фигура сразу все расставила по своим местам. Наши, летный комбинезон был различим при встающем солнце. «Ласка» в поднятых руках, спецкарманы по бокам и груди, шлемофон на голове.

Летчиков было двое, первым пробивал дорогу плотный крепыш с широкими плечами и сломанным когда-то носом. Вторым вслед-вслед двигался второй, невысокий худой паренёк лет двадцати в таком же комбинезоне и с автоматом в руках. Судя по отсутствию кобуры под мышкой, борт-стрелок. У первого кобура была, значит, командир, пистолеты теперь были только у офицеров. Скорее всего, экипаж бомбардировщика, или дальняя, или что вероятнее с «грача», как бойцы прозвали после моей песни «Штурмовики», ТА-3.