Владимир Поселягин - Я - истребитель-3

Только мы успели залечь и приготовиться, как появился еще один незнакомый боец, который, не раздумывая бросился в речку и стал переправляться.

— Старшина, что за стрельба, почему пожар раньше времени? — тут же спросил его один из незнакомых бойцов, лежавший по правому боку от меня. Знаков различия у него не было, но по интонациям командир.

Выбравшись на берег, и не обращая внимания на текущую с него ручьем воду. Боец, нырнул к нам в кустарник и, плюхнувшись рядом с окликнувшим его командиром, стал быстро докладывать:

— Товарищ старший лейтенант, через час после того как наши ушли на дороге показалась телега с четырьмя полицаями. В черной форме с белыми повязками на рукавах, винтовки, все как положено. Время для поджога еще не подошло, поэтому я принял решение уничтожить их в одиночку. Дождался когда они въедут во двор и увидят убитых, открыл огнь. Я за углом стоял, так что стрелял почти в упор. Они ничего сделать не успели. Добил раненых, но тут прозвучали выстрелы с дороги. Оказалось, полицаев было больше, они ждали этих на дороге и прибежали на выстрелы. Тут я был вынужден поджечь строения и уйти в лес. Окружить они не успели, хотя их довольно много было. Не меньше сорока.

— Они сюда идут?

— Нет, в лес не сунулись, я дважды проверил, дав несколько кругов путая следы.

— Ясно. Уходим!

Полковник Суворов ушел с ранеными к самолету и при разговоре не присутствовал. Вскочив мы бегом направились в сторону взлетной площадки, вскорости догнав наших.

Подполковник Суворов. Оккупированная территория.

Местоположение у старой границы, рядом с неизвестной речушкой.

Двигались мы фактически бегом. Три бойца в передовом дозоре, по двое по бокам, один замыкающим. Возница настегивал лошадку, громко стучали колеса и копыта, произведя слишком много шума, но мы действительно спешили.

В отличие от старика мы смогли вывести телегу к берегу, где нас уже ждал боец, приготовив лодку. В несколько рейсов переправив груз, и людей, мы спустили лодку и, упаковав ее обратно в сумку, побежали дальше, неся тяжелый груз. Даже я нес один из баулов, тот самый с порезанным боком.

Лошадь с телегой осталась одиноко стоять на берегу, тяжело переводя боками и роняя пену.

Через двадцать минут мы достигли площадки. Быстро осмотрев баулы и уложив их по весу в салоне, под присмотром командира экипажа, я немного облегченно вздохнул. Совсем уж успокоюсь, когда мы сядем на аэродроме, откуда взлетели.

Выпрыгнув на землю, я устало повел плечами, и подошел к майору Смоличу.

— Представляете, оказалось один из пленных родной брат нашего пилота.

— Доложили уже, — кивнул майор хмуро.

— Беспокоитесь о своих людях? — поинтересовался я.

Видимо майор подумывал о своих бойцах, что побывали в хате и видели вещи из вскрытого баула. В подтверждении майор угрюмо кивнул

— Не волнуйтесь вы так. Визуальный взгляд не так меня беспокоил, чем вдумчивое изучение. Так что ничего вашим бойцам не будет, может быть даже разрешат новые высадки на территории противника, хотя я лично в этом сомневаюсь. Законопатят куда-нибудь в инструкторы. Кстати, нужно несколько бойцов послать навстречу полковнику Суворову. У них там раненые и свежие бойцы пригодятся.

— Малюту пошлю, пусть пробежится, — кивнул он и, подозвав своего зама, поставил ему задачу, сообщив о старшине оставленном на хуторе.

Проследив, как пять бойцов скрылись среди деревьев я подошел к капитану Лютику:

— Дополнительный самолет вызвали?

— Я нет. У осназа была переносная радиостанция, их радист куда-то ходил три часа назад. Отправлял сообщение. Вот только недавно вернулся.

— Не хотели открывать наше местоположение. Пойду у Славича узнаю, когда ждать второй транспортник.

Второй самолет должен был прилететь через час, взлетел он два часа назад. Потянулось томительное ожидание, изредка нарушаемое разговором. Пленные сидели под передним шасси Ли-2, общаясь с капитаном Лютиком и штурманом. Рядом лежали пустые пакеты из-под сухпая. Осмотревшись, я вернулся к майору, узнать, что дал допрос, мне хотелось выяснить подробности о летчике на хуторе.

— Докладывайте что у нас там по хуторянам, — велел я майору, добавив: — Только подробно.

Мы отошли в тень елей и, опустившись на толстый ковер хвои, прислонились к стволам хвойных деревьев.

— Вам, товарищ подполковник, только по хутору или сделать аналитическо-информационную вставку?

— Давайте свою вставку, интересно послушать, — кивнул я, снимая шлемофон и бросая его рядом на прошлогоднюю хвою.

— Старик этот белорус, западнец, как мы их называем. Богдан Хмельницкий. Безобразничать начал еще, когда мы только присоединили эти земли. Убийства милиционеров, следующих в одиночку командиров или красноармейцев. Посевы жгли, однажды подперли дверь дома директором лесхоза, и сожгли его вместе с семьей, а у него трое детишек было. С немцами в заговор вступили еще до войны, стал их агентом, дальше работал уже на них, и делал все, что ему приказывали. После начала войны, не высовывался, но подходивших к хутору окруженцев отстреливал. В основном одиночек и небольших групп. Большие и организованные группы не трогал, боялся. Когда пришла немецкая власть, его сделали начальником полиции этого округа, где он два года и безобразничал. Осенью прошлого года, когда он со своими людьми устраивал облаву на одну из наших разведгрупп, то получил свинцовый подарок в живот. После довольного долгого лечения, возраст видимо сказался, он ушел на покой, передав все дела своему заму. Это кстати был его сын. Так и жил, если на этот глухой хутор выходили наши сбитые летчики или бежавшие из плена советские бойцы и командиры, на вроде этих, — подбородком он указал на встретившихся нам бежавших пленных, — то кормил их и с помощью снотворного усыплял. Продуктивно работал. С вами была случайность, этот пострелёнок, выслеживал наших бродивших по местным землям и, подходя, звал на хутор, мол, накормят, обогреют. Так что, гаденыш был в курсе всего. Как они обнаружили схрон, я вам уже докладывал. Из-за последствий ранения у старика, они и носили груз вместе.

Я кивнул, подтверждая, что помню.

— Какую роль в этих делах играет этот «летчик»? — поинтересовался я.

— Он, конечно же не летчик, но и не родственник. Он зять. Та девушка, внучка старика, этот парень, Алексей Платонов, был артиллеристом из стоявшей тут недалеко в начале войны части. Как он с этой девушкой встретился не суть, главное во время боев он дезертировал и пришел к старику. Любовь сильна. Он один из ярых сторонников старика, ранение получил от захвата двух наших летчиков.

— Вот тварь! — сплюнул я.

— Скурвился, — согласно кивнул майор.