Дэн Абнетт - Некрополь

— Я так понял, вы казнили Модайла, — сухо заметил Каул.

— Необходимая мера. Преступная халатность.

— Его подвела, как вы выразились, неопытность. Не слишком ли быстрая казнь — для человека, который еще мог бы научиться?

— Я надеюсь, что вы поступили бы так же, Каул. Бездействие и трусость Модайла стали причиной множества смертей. Это не лечится опытом. Он проигнорировал и предварительные инструкции, и непосредственные приказы свыше.

Каул кивнул.

— В то время как опытный командир Гвардии придерживался бы установленного порядка действий.

— Именно так.

Каул улыбнулся. На его злобном лице это выглядело устрашающе.

— На самом деле я аплодирую вашим действиям. Решительные, сильные, верные духу Комиссариата. Многие опасались, что великий Гаунт размяк, когда сам стал командиром, что комиссарский инстинкт ослабнет. Но вы развеяли эти заблуждения сегодня, с Модайлом.

— Рад слышать.

Они подошли к дверям с золотым барельефом на огромных створках. Элитные войска Вервуна в парадных формах, отороченных парчой, с плюмажами на шлемах, распахнули перед ними двери. За дверями зал Штаба домов полнился голосами и шумом.

Генерал Нэш стоял за кафедрой, пытаясь говорить, но благородные дома его перекрикивали. Младшие офицеры Вервунского Главного топали ногами на своем ярусе и свистели, роанские адъютанты кричали в ответ, поддерживаемые офицерами Севгрупп, нармянами и вольпонцами.

Вице-маршал Анко поднялся на ноги, ударив рукой в белой перчатке по спинке скамьи.

— Со всей благодарностью за оказанную иномирскими братьями помощь, я нахожу это оскорбительным. Генерал Нэш порицает наши военные организации и утверждает, будто мы неспособны справиться с этой битвой. Оскорбление, не больше и не меньше! Разделяет ли его превосходительство генерал Штурм это мнение?

Штурм поднялся.

— Война, благородные господа, — начал он успокаивающим, сладким голосом, — это смятение. Эмоции зашкаливают. Как определить, хороша или плоха система? Система проверяется только пламенем сражения. Вервунский Главный — образцовые солдаты, хорошо вышколенные и исключительно сознательные. Их отвага не вызывает вопросов. То, что командные каналы наложились во время сегодняшнего столкновения, — неудачное стечение обстоятельств. Это не вина вервунских офицеров. Я уже оформил регламент разведения вокс-частот, чтобы в дальнейшем не повторилось наложение. Смерти, наступившие в результате этого злоключения, вызывают у меня глубочайшую скорбь. Такая ситуация не повторится.

— Как насчет дисциплины? — голос Гаунта прорезал огромный зал, и все оглянулись. Гаунт прошел в конец зала и поднялся на кафедру. Каул занял свое место на передней скамье рядом с Анко.

— Полковник-комиссар? — Маршал Кроу поднялся и через весь зал взглянул Гаунту в глаза. — Есть еще какой-то вопрос? Генерал Нэш уже имел нелюбезность отчитать улей Вервун за его слабое командование. Вы разделяете это взгляд?

— Частично, маршал. Проблемы связи, которые упомянул генерал Штурм, были лишь каплей в море катастрофы, с которой мы столкнулись сегодня. Нам посчастливилось пережить Вейвейрскую осаду.

Анко вскочил на ноги.

— И не нашего ли героя, комиссара Каула, нам стоит благодарить за предотвращение катастрофы?

Зал разразился рукоплесканием и криками, в основном от вервунцев.

Каул принял аплодисменты грациозным, скромным кивком. Гаунту хватило ума не указывать на «косметическую» природу Каулового вмешательства.

— Действия комиссара Каула — документально подтвержденный факт. История не забудет ценности его вклада в победу улья Вервун, — Гаунт очень тщательно подбирал слова, формулируя ответ. — Но иерархия руководства во время осады Вейвейра подвела войска фатально. Полевое командование Вервунского Главного, чья отвага не подлежит сомнению, не распространило стратегические распоряжения — или же не смогло — или не удосужилось — перестроить свои силы перед лицом осады.

На Гаунта обрушился свист и улюлюканье.

— Я так понимаю, вы уже произвели дисциплинарные взыскания, полковник-комиссар, — сухо заметил Анко.

— И только начал, — Гаунт повысил голос, перекрикивая рев на заднем плане. — Но это лишь борьба с симптомами. Это не решает проблемы.

— А под проблемой вы понимаете неповиновение непосредственным приказам? — спросил Каул, поднимаясь на ноги под одобрительные крики.

Гаунт кивнул.

— Иерархия командования должна соблюдаться при любых обстоятельствах. Любой, нарушивший ее, должен понимать, что рискует получить высшее наказание. Без субординации и дисциплины любая война будет проиграна. Я не сомневаюсь, что Вервунский Главный отныне будет придерживаться этой философии.

— Значит, всех нарушителей надлежит карать? — спросил Каул.

Должно быть, он очень хочет перевестись. Он поддерживает каждый мой шаг.

— Конечно. Без угрозы соответствующих санкций нарушения субординации продолжатся.

— В таком случае вы поддерживаете наказание генерала Гризмунда? — спросил вице-маршал Анко.

— Что?

— Генерал Гризмунд — который нарушил приказы и начал собственное развертывание нармянских танков? — теперь уже нармяне свистели и кричали.

Гаунт запнулся.

— Я… Я не был поставлен в известность об этом. Это, должно быть, недоразумение. Генерал Гризмунд заслуживает полного доверия, и…

— Значит, одни правила — для местных, другие — для Гвардии? — язвительно поинтересовался Анко.

— Я этого не говорил. Я…

— Генерал Гризмунд воспротивился однозначным распоряжениям Штаба домов и повел свои танки через территорию, принадлежащую благородным домам. Даже не принимая во внимание нанесенный им ущерб, не достойны ли его действия суровейшего порицания? — Тарриан из УКВГ посмотрел на Гаунта. — Ведь эту философию вы отстаивали, не так ли?

Гаунт отвел взгляд от полуприкрытых глаз коменданта УКВГ и нашел глазами в толпе лицо Каула. Каул улыбнулся ему, не мигая, бездушно.

Он знал. Он знал насчет Гризмунда еще раньше, чем они вошли в зал. Он заманил Гаунта в свою ловушку.

В мгновение Гаунт осознал, что недооценил тщеславие Каула. Тот боролся не за перевод из Вергхаста. Он боролся за славу и власть.

— Так что же, полковник-комиссар? Как нам поступить с Гризмундом? — спросил Анко.

Гаунт отступил от кафедры и прошагал через зал к выходу, осыпаемый выкриками и оскорблениями.

За дверями он схватил одного из Вервунских Элитных, стерегущих дверь, за парчовые одежды и прижал к стене.

— Гризмунд! Где он?

— В т-т-тюрьме, сэр! Уровень С-суб-40!

Гаунт выпустил его и умчался прочь.

Воодушевляющие гимны огромных хоров сотрясали воздух вокруг. Но за воодушевлением ощущалась пустота.