Иван Константинов - Стальная бабочка, острые крылья

– Что за?.. – сказала Би, поворачивая налево, к лоткам, окружающим площадь.

Проследив за взглядом своей спутницы, Мириам сразу заметила причину ее удивления, которую и невозможно было бы не увидеть.

Возле ближайшего лотка, раскрашенного в яркие кричащие цвета, возвышалась огромная фигура в потертой кожаной куртке с металлическими вставками, рядом с которой маячили три маленьких человечка, держащихся за руки.

– Держи кредит, ворюга, – донесся до девушки бас Арго, когда они с Би протолкались поближе. – Давай вот эти, зеленые, красные, и вон ту птицу в сахаре. Что тебе? А, еще тянучек. Что значит много? За один кредит в самый раз.

– Ты вроде не собирался выходить, – сказала Би, подходя к лотку.

Таня, держащая Рока за руку, виновато посмотрела на Мириам, но палочка от леденца, торчащая у нее изо рта, не очень соответствовала выражению глаз девчонки.

– Так сколько можно взаперти сидеть? – прогудел Арго в ответ. – Что-то ты мрачная, прайм. Леденец хочешь?

– Нет, – отрезала Би.

– А ты? – Арго протянул Мириам огромный кулак, из которого торчали разноцветные леденцы на палочках – улыбающиеся рожицы, яблоки и плоские красные ястребы. – Бери зеленый, он с мятой.

– Спасибо, – сказала Мириам и взяла леденец в виде цветка.

– Тебя разве не ищут наемники? – снова спросила Би.

– Пусть они своих матерей ищут!.. – Арго хотел было еще что-то добавить, но покосился на Тони, оживленно грызущего крыло птицы в сахаре, и с хрустом откусил голову леденцовому ястребу. – Не полезут они ко мне в городе посреди дня, побоятся.

– Ко мне полезли.

– Так ты не такая страшная.

Би покачала головой:

– Все равно это лишний риск.

– Да ладно тебе волноваться. Тут малышня города ни разу в жизни не видела, а ты хочешь, чтобы они в подвале сидели? Да и мне скучно стало, вот я им и пообещал холмы показать, леденцов купить… еще пива.

– Чего?

– Нет, это не для них. – Арго посмотрел сверху вниз на Таню. – Что-то мы тут застоялись в толкучке, да, мелочь? Пошли на большой холм посмотрим и пирог съедим?

– Пошли, – к удивлению Мириам, сказала Таня, не вынимая леденца изо рта, и снова виновато на нее посмотрела.

Выглядела она при этом так забавно, что девушке оставалось лишь улыбнуться в ответ.

– Давай я схожу с ними, – сказала она Би. – А ты пока сможешь отдать батареи тому торговцу – как его?.. – и быстро нас найдешь.

– Это опасно.

– Только не со мной, прайм. – Арго передал всю охапку леденцов Мириам, так что ей пришлось взять их в обе руки. – И не волнуйся так, в обиду я их не дам.

– Куда вы пойдете?

– Через ворота, по этой вот улице, потом налево и выше на три квартала находится обзорная площадь. Оттуда еще южный холм видно.

– Ясно, мы проходили там вчера. Я буду через полчаса, не больше.

– Дождемся. Сама смотри не потеряйся, а то искать пойдем.

Мириам снова улыбнулась. Солнце миновало зенит и спряталось за облаками, толпа в центре площади хлопала в такт движениям одной из девушек, которая, похоже, раздевалась. От ближайших лотков пахло ванилью и жженым сахаром. Как ни странно, у девушки совсем перестала болеть голова.

– А что там за пирог, который вы хотели съесть? – спросила она.

– Случилось что? – спросил Арго, когда шумная площадь осталась позади, уступив место тихой извилистой улочке, прикрытой от солнца виноградными зарослями на широких металлических террасах и мостиках, переброшенных с крыши на крышу.

Мириам только покачала головой. Во-первых, ей действительно не очень хотелось говорить о событиях этого утра, а во-вторых, мятный леденец в виде зеленого цветка у нее во рту не очень к этому располагал.

– Да ладно, – сказал Арго. – Я же не слепой. У тебя глаза на мокром месте, вон даже малая заметила. Так?

Таня, оживленно вертящая головой во все стороны, внимательно посмотрела на Мириам. Ее леденец тоже не позволял ей принять участие в разговоре.

– А прайм бы тебя так просто в обиду не дала. – Арго вполглаза следил за Роком, прячущимся от Тони среди деревянных подпорок, удерживающих бетонную стену дома, стоявшего дальше по улице.

Почему-то Мириам была уверена, что гладиатор наблюдал не только за этим. Она не раз и не два замечала короткие взгляды, бросаемые им по сторонам, несмотря на внешнюю расслабленность.

Большой человек постоянно оставался начеку.

Леденец во рту Мириам стал совсем тонким, и она с хрустом раскусила его.

– Случилась моя глупость, – тихо, чтобы не слышали дети, сказала она Арго. – И все.

– Глупость?

– Встретила своего бывшего, а он сделал вид, что меня не знает. – Мириам почувствовала, как слезы снова наворачиваются на глаза. – Просто отвернулся, и больше ничего. Я знала, что так все и будет, что он такой, но все равно обидно.

Арго едва заметно кивнул, словно даже не словам Мириам, а своим мыслям, и она неожиданно для себя самой вдруг начала рассказывать ему о ярмарке, о том самом времени, которое так ярко вернулось к ней этим утром. Они шли по узкой улочке, Рок и Тони дурачились впереди, Таня степенно следовала чуть позади, и Мириам говорила о том, о чем даже не помнила в течение долгих месяцев, что накапливалось и собиралось одинокими ночами после смерти родителей… О своих нехитрых радостях, детской любви, надежде, о цветных прожекторах и музыке, о том, как встретила Никки. Девушка понимала, что слова ее спутанны. У нее при всем желании не получится рассказать большому человеку о том, что она чувствовала прежде и что пришло сейчас. Желание поделиться с ним своими воспоминаниями, по сути, оказалось бесплодным. Арго кивал, но молчал. Тогда она продолжила говорить о днях в городе, полном людей и песен, об ощущении будущего, пестрого и яркого, как фонарь с цветными стеклами… и так быстро пришедшего к своему логическому завершению во дворе ее прошлого, сожженного фиолетовым лазером Би.

– Фиолетовый? – тихо спросил Арго, прервав ее, и Мириам замолчала, чувствуя, как растворяется напряжение, так стеснявшее ее последние недели, а то и месяцы. – Ты знаешь, что тепловой луч нельзя увидеть?

– Нет.

– Люди загораются, точно факелы, плавится песок, и ты даже не понимаешь почему. А ее оружие создано, чтобы ослеплять, чтобы все видели, как убивает прайм. Я слышал о таком.

– Видимо, она особенная. Извини за то, что рассказывала тебе все это. Я просто…

– Я не привык долго говорить, но это не значит, что не умею слушать. Тебе повезло, у тебя были родные, и даже этот мелкий урод доставил тебе радость.

– А у тебя разве?..

– Я раб по рождению. – Арго наконец повернул голову к Мириам, и она чуть не присела, встретив его взгляд, полный злости. – У меня не было ничего. Меня купили в детстве, в возрасте девяти лет продали в крепость Детройт, а потом отобрали в гладиаторскую школу. Я уже тогда хорошо дрался, и это увидели. Они всё замечали. – Арго указал вперед, на знакомый уже Мириам красно-белый шатер посреди площади, к которой они как раз подходили. – Представь себе бетонную яму размером с эту площадь, десятки клеток и людей в них, грязь, вонь и кровь. Так выглядит рынок рабов под Фаэтоном, в тени Детройта. Самая большая клетка предназначена для боев. Я дрался с семи лет или даже раньше, сколько помню себя, за похлебку, за место, где можно поспать, и так просто, чтобы жить.