Гордон Диксон - Жизнь коротка

— Я рада за тебя, — ласково улыбнулась учительница. — Теперь ты… теперь ты — как все.

С раннего утра информашины истерично выкрикивали последнюю новость: у Советов появились бурительные снаряды.

Боб Фостер стоял посреди гостиной, пунцовый от бешенства и отчаяния, и размахивал свежей газетой.

— Черт побери, это заговор! — Его голос сорвался на крик. — Мы только купили эту штуку, а теперь погляди! Нет, ты погляди! — Он затряс газетой перед лицом жены. — Ну, что скажешь? Я предупреждал!

— Заговор?! Заговор?! — в ответ закричала Рут. — Господи, Боб, да оружие всегда совершенствовалось! На прошлой неделе были ядовитые хлопья, на этой — бурснаряды… Или тебе думалось, что колесница прогресса остановится — потому что ты наконец сдался и купил бомбоубежище?

Некоторое время они испепеляли друг друга взглядами; потом Боб Фостер вздохнул и тихо произнес:

— Что нам делать?

Рут повернулась и вновь исчезла на кухне.

— Я слышала, — донесся ее голос, — готовится выпуск адаптеров.

— Адаптеров? Каких еще, к черту, адаптеров?

— Чтобы людям не приходилось покупать новые бомбоубежища. Я видела специальный рекламный выпуск. В магазинах появятся специальные металлические сетки — уже ведутся испытания. Сетку расстилают по земле, и она перехватывает бурснаряды: те взрываются на поверхности, не добравшись до убежища.

— Сколько это стоит?

— Пока неизвестно.

Майк Фостер сидел сгорбившись на диване. Он узнал о новостях в школе. У них была контрольная работа по ботанике, как отличить съедобные лесные ягоды от несъедобных, когда звонок известил об общем собрании в актовом зале. Директор прочитал информационное сообщение, а затем дополнил его лекцией о некоторых приемах неотложной медицинской помощи заболевшим новым, недавно появившимся видом тифа.

Родители продолжали спорить.

— …должны купить обязательно, — спокойно говорила Рут Фостер. — Иначе все равно, есть у нас убежище или нет. Эти бурснаряды зарываются в землю и ищут тепло. Как только русские запустят их в производство…

— Я куплю, — сказал Боб Фостер. — Я куплю эту металлическую сеть и что там у них еще будет. Я куплю все, что они выбросят на рынок. Я никогда не перестану покупать.

— Не сгущай краски.

— Знаешь, это куда умнее, чем заставлять людей покупать машины и телевизоры. Такие вещи мы просто обязаны покупать. Не купишь — умрешь. Ведь известно: чтобы вещь продавалась, надо создать в ней нужду. Всели в человека чувство неуверенности: тверди ему, как странно он выглядит и как дурно пахнет. Но по сравнению с этим реклама всяких там дезодорантов или лосьонов — детская забава! Идеальный стимул: покупай новенькое, сверкающее бомбоубежище фирмы «Дженерал Электроникс» — или тебя убьют!

— Не смей так говорить! — крикнула Рут.

Боб Фостер тяжело опустился на стул.

— Хорошо, сдаюсь.

— Так ты купишь? Я думаю, они появятся в магазинах к Рождеству.

— О да, — сказал Боб Фостер. — К Рождеству они появятся. — На его лице было странное выражение. — Я куплю эту чертову сеть. И ее будут покупать все остальные.

В канун Рождества самым ходовым товаром была стальная антибурснарядная сетка производства «Дженерал Электроникс».

Майк Фостер медленно брел по вечерним улицам. В каждой витрине сверкали адаптеры — всех форм и размеров, для любых видов убежищ, для любых кошельков. Взбудораженные наступающим Рождеством, нагруженные покупками люди добродушно толпились у прилавков. Валил снег. По запруженным дорогам осторожно пробирались машины. Всюду переливались яркие неоновые огни.

Дом Майка Фостера был молчалив и погружен во тьму. Родители до сих пор работали в магазине. Дела шли плохо, матери пришлось занять место одного из продавцов. Майк поднес руку к кодовому замку, и дверь распахнулась. Благодаря автоматическим обогревателям в доме было тепло и уютно. Майк снял пальто, положил учебники на стол и с радостно колотящимся сердцем вышел на темное крыльцо заднего дворика.

Он заставил себя остановиться, постоял на крыльце и снова вошел в дом. Лучше не спешить. Посещение убежища стало выверенной до мелочей торжественной процедурой. Майк превратил его в произведение искусства — ни одного лишнего движения, все плавно, отточенно, красиво. Сперва ошеломляющее чувство присутствия, которое захлестывает в бутылочном горлышке шлюзовой камеры. Затем стремительный… нет, головокружительный спуск лифта.

И наконец — поразительное величие самого убежища.

Каждый день, приходя из школы, Майк укрывался в этой стальной тишине. Теперь помещение вовсе не было пустым: бесконечные ряды консервных банок, подушки, книги, видеоленты, аудиокассеты, картинки на стенах, даже вазы с цветами. Свернись в клубок и успокойся, окруженный всем необходимым.

Растягивая удовольствие, Майк вернулся в дом и стал перебирать аудиоленты. Сегодня он посидит в убежище до обеда, слушая «Ветер в ивах». Родители знают, где его искать. Два часа ничем не омраченного счастья. Иногда по ночам, когда родители крепко спали, Майк тихонько вставал, выскальзывал во двор и спускался в темную утробу убежища — укрыться до утра.

Он нашел кассету и снова выскочил на крыльцо. Небо было тускло-серым, с пятнами уродливых черных туч; сквозь холодную плотную завесу едва просачивались огни города. Майк спустился по ступеням… и застыл.

Посреди двора зияла огромная яма — задранный вверх беззубый рот. Убежище исчезло.

Долго он стоял так, одной рукой сжимая кассету, другой судорожно вцепившись в перила. Наступил вечер, мертвая дыра исчезла во мгле. Весь мир постепенно превратился в абсолютную тишину и мрак. На небе показались звезды, в соседних домах зажегся свет — неверный и холодный. Мальчик не видел ничего. Он замер, окаменел на месте, все еще глядя в сторону ямы, где прежде было убежище.

Потом рядом появился отец.

— Ты давно здесь стоишь? Давно? Майк, отвечай мне!

Майк вздрогнул.

— Ты сегодня рано, — пробормотал он.

— Я спешил. Хотел вернуться к тому времени, как ты… придешь домой.

— Его нет.

— Да. — Голос отца звучал бесстрастно, холодно. — Убежища нет. Прости, Майк. Я позвонил в магазин и попросил его забрать.

— Почему?

— Нам не расплатиться. Под это Рождество все покупают одни только адаптеры. Я не могу выдержать конкуренции. — Отец помолчал, затем с горечью добавил: — О, они повели себя очень достойно — вернули мне половину внесенных денег. — Голос наполнился иронией. — Лучше было покончить с этим до Рождества. Они смогут продать его еще кому-нибудь.

Майк молчал.

— Постарайся понять, — с трудом продолжал отец. — Все деньги, которые мне удается наскрести, я должен вкладывать в магазин. Иначе нам не продержаться. Одно из двух: магазин или убежище. А если отказаться от магазина…