Евгений Шалашов - Хлеб наемника

Пока я прощался, Гневко уже праздновал победу — доедал овес, вымоченный в молоке. Что-то балует его фрау Ута!

— Зажрался! — укорил я друга, набрасывая на него седло. — Привыкнешь к запарке, а что потом? Будешь пыльную травку жевать и не жвакать!

Гневко философски закатил глаза. Дескать, к хорошему-то быстро привыкаешь. Мол, сам-то ты не отказываешься от штруделей и оладий, прекрасно понимая, что завтра может не быть и черствой корки…

Во владения герцога засылались лазутчики, а прибывавшие купцы подвергались расспросам, очень похожим на допросы. Удалось выяснить кое-что важное: войско герцога составляет собственная дружина из ста всадников да с десяток баронских отрядов.

Если каждый вассал Фалькенштайна приведет хотя бы двадцать дружинников, вместе с рыцарями (эти выставят от пяти до десяти воинов каждый) будет не менее тысячи всадников. Много! А если у герцога будет хотя бы триста — пятьсот наемников, нам придется туго. Даже если выгнать на стены все мужское население Ульбурга — шансов на победу мало. Впрочем, о какой такой победе я сейчас говорю? Нам бы продержаться хотя бы месяц…

Мы с гнедым прибыли на площадь, где собралась «гвардия Ульбурга» — сорок восемь человек. Именно столько выделили гильдии. Сорок восемь вкупе с сорока латниками из числа городской милиции — это была вся «армия» города Ульбурга. Еще сколько-то людей потом поставят цеха, чтобы занять стены, но главная надежда города на латников. Они должны будут принять на себя первый удар дружины Фалькенштайна. В чистом поле горожане не выдержат и получаса, но на стенах, где каждый защитник считается за семерых нападавших, шанс у нас был.

Первые два дня пришлось потратить на то, чтобы научить парней правильно держать оружие. Иначе — и противник не понадобится! Я гонял новобранцев в хвост и в гриву. Они пытались выказывать неудовольствие, но, получив разок-другой по мордам и по шеям, втянулись. Конечно, сделать из них солдат за столь короткое время мне не удалось, но легкой добычей они не станут!

Любопытно было наблюдать, как менялись мои солдаты. Кем они были? Младшими (вечными!) подмастерьями и неудачниками. Были бы другими, разве бы их отдали? А теперь? Парни начали уважать себя, а вслед за этим пришло и уважение других. Одному было бы не управиться, потому что мне нужно было успевать в сотни мест одновременно, но помогал Густав, который, стряхнув жирок, вспомнил былые времена.

В кирасах и с алебардами парни имели воинственный вид. Вот со шлемами вышла неувязка. Капелинов на всех не хватило, и новобранцы «щеголяли» кто в чем — в шишаках, кованых рокантонах, один — в невесть откуда взявшемся рогатом шлеме, которые не в ходу уже лет пятьсот. Впрочем, для арбалетного болта все равно, от чего отскакивать — от модного или не очень шлема. Ну а если попадут в лицо, то тут уже все равно…

Завидев меня, Густав скомандовал:

— Смирно!

Парни ловко сделали на «караул» ярко начищенными и остро заточенными алебардами. Еще недавно они канючили, выпрашивая мечи. Но, когда я им показал, что может сделать человек с алебардой против десяти воинов с мечами, они стали гораздо меньше бояться войск герцога. Правда, что может сделать опытный человек с мечом против двадцати неумех с алебардами, я им не показал.

— Молодцы! — похвалил я народ.

Первое время, когда новобранцев приходится часто лупить, нужно их и хвалить почаще, чтобы не обижались за выволочки, и уж тем более не опускали руки…

— Сегодня будем брать крепость… Условную крепость, — уточнил я. — Одна команда будет ее брать, а другая — охранять. На первый-второй — рассчитайсь!

Эх, как же неумело первые и вторые номера становятся в шеренги…

— Объясняю задачу! — прошелся я вдоль строя. — Первые номера занимают оборону внутри карет, а вторые — стараются их выбить. Использование оружия — запрещено! В остальном на ваше усмотрение.

Кареты, оставленные на площади, давно мозолили мне глаза. Говорили, что их хозяин кто-то из членов Городского Совета. Кстати, я просил, чтобы убрали повозки, но никто на это не отреагировал. Зря!

— Господин комендант, разрешите обратиться? — подскочил ко мне один из латников, попавших в первые номера.

Кажется, звали его Бруно. Я успел немного присмотреться к парню и решил, что со временем из него выйдет капрал, а с учетом реалий и кадрового голода, то и сержант.

— Разрешаю, — кивнул я.

— Можно укрепить оборону? — спросил латник.

— Валяй, — разрешил я.

Защитники стали укрепляться — сдвинули кареты друг к другу, закрыли стыки между ними жердями. Несколько человек забрались на крыши.

«Еще немного — и парни додумаются до Гуляй-поля…» — мысленно похвалил я подчиненных, вспоминая, как передвижные крепости позволили нам просидеть неделю, отбивая втрое превосходящего противника.

Впрочем, нападавшая сторона тоже не сидела без дела. Подчиняясь командам длинного парня (вылитый Жак Оглобля в юности!), притащили откуда-то увесистое бревно, изображающее таран. Кроме того, нападавшие разбились на три группы.

Густав дал отмашку — и началось… После таранного удара дверца одной из карет вместе с боковой стенкой вылетела прочь. Первая штурм-группа ринулась в образовавшийся проем, вторая полезла на крышу другой кареты, а третья, которой командовал длинный, осталась на месте. Молодец, парень. Пожалуй, есть еще один кандидат в сержанты! Оборонявшиеся не растерялись. Они быстро поймали бревно и попытались засунуть его обратно, спихивая «вражеских» воинов. Нашлась работа и для тех, кто был на крыше, — успешно сбросили вниз «десант». Увидев, что действия групп застопорились, долговязый повел на штурм резерв. И уже скоро две кареты из трех были опрокинуты, а между группами завязалась потасовка. Парни так увлеклись, что мы с Густавом едва сумели их растащить и построить…

— Парни! Сегодня я увидел, что вы — настоящие бойцы. А теперь выйдите из строя — ты и ты… — ткнул я пальцем в Бруно и в долговязого, имя которого не мог вспомнить: — Властью, данной мне городским магистратом, назначаю вас сержантами городской стражи. Густав, побеспокойтесь, чтобы назначение было оформлено и скреплено печатью.

Из-за искореженных карет мне пришлось пережить неприятный разговор с бургомистром. Оказывается, их хозяином был его зять.

Вечером я решил прогуляться и навестить старшину нищих. Гневко отправил домой с одним из парней. В провожатом не было никакой необходимости, но одинокий конь, стоивший целое состояние, может привлечь внимание конокрадов. А лишние трупы в городе ни к чему…

Латник, гордый оказанный доверием, уже предвкушал, как красиво он будет смотреться верхом перед местными девицами. Гневко думал иначе… Ну не понравился ему парень, что же тут делать? Зачем же его ронять, да еще и копыто ставить?