Дмитрий Старицкий - Наперегонки со смертью

Естественно праздник закончился импровизированным банкетом типа «шведско-еврейский стол». Немного закуски и еще меньше вина. Не хватало мне еще кирасир напоить. Они и без спиртного дурные и озабоченные. А как напьются, то никакие дедки с двустволками их не удержат. А оно мне надо? К тому же мне самому в этот вечер еще врачей поить, а печень не казенная.

Ингин Вилкас, (или все же Ложкас), просочился по отмашке мимо привратнного кирасира, в холле цапнул всех холодной потной ладошкой, и с тюками частно нажитого имущества литовки убежал обратно в свой обшарпанный грузовик. Неприятный тип вообще-то. В глаза не смотрит. Я бы с таким дел иметь бы не стал. Но вот советовать другим? Тоже не стал. Могут не так понять.

Ингеборге, попрощавшись со всеми в холле, вышла к воротам со своими вещами и оружием. Туда где уже давно топтался я сам, прикуривая одну сигарету от другой.

Одарила меня напоследок сладким фирменным поцелуем, от которого зашумело в голове, и обострился хватательный рефлекс. И как не хотелось мне продлить этот болезненно-сладкий миг, когда девушка еще со мной и на моей территории, но пришлось прощаться.

Тонкие и самые изящные золотые трофейные часы вручил я Ингеборге «за заслуги» уже совсем приватно, когда этот жмудаковатый Вилкас-Ложкас на улице нетерпеливо стукал по клаксону своей корейской полуторки.

Да и надпись на тыльной крышке часов была не торжественная совсем: «Ингеборге. Из России с любовью. Жорик».

Браслет оказался широковат. Но лишние золотые звенья вынуть, это не новые вставить. Не та проблема.

Был одарен последним прощальным поцелуем со слезинкой с уголке блескучего девичьего глаза.

На прощание мы не сказали друг другу ни слова. Зачем? И так слишком хорошо мы понимаем друг друга. Выходить за ворота я не стал. Уткнулся лбом в доски забора и замер. Вроде и отношения наши были из разряда «легких», а вот пади ж ты. Укатила Ингеборге и вместе с ней уехала какая-то часть моей жизни. Что-то в душе потерялось, когда я осознал, что расстался с ней навсегда.

К ресторану «Ladino» моторикша меня привез меня практически вовремя.

Здоровенному вышибале с неожиданно хорошей стрижкой курящему в дверях я сказал все слова по теме, которые знал по-испански.

— Салуд. Доктор Балестерос май фейс об тейбл. Жо пассаран?

На что получил недоумевающий ответ на хорошем английском.

— Вы что-то хотели, сэр?

И стою в ступоре. Пытаюсь в голове связать что-то путное из слов трех языков, но получается только на русском и, то все что-то матерное. Перепутать джентльмена с вышибалой для меня непростительная ошибка.

Потом все же я напрягся и включил свой оксбридж.

— Простите, сэр, — легкий поклон собеседнику, — меня сюда пригласили и дали только адрес, и мне надо найти пригласивших. Извиняюсь, но я никак не подозревал, что найду тут хоть кого-нибудь говорящего по-человечески.

Надо же, как мелкобритты могут очаровательно улыбаться, когда что-то греет их превосходство над всеми остальными живущими на Земле.

— Позвольте помочь вам, сэр?

— Вы меня обяжете, сэр.

— Сэр?

— Сэр.

И этот детина легким движением руки раскрыл тяжелую ресторанную дверь и что-то защебетал внутрь по-испански неожиданно с несколько просящей интонацией.

На его призыв в дверях показался метрдотель. Эту фигуру ни с чем не спутать нигде и никогда. Порой мне казалось что их по всему миру отбирают по строго определенным критериям.

— Чем могу быть вам полезен, сеньор, — спросил он меня по-английски.

— Доктор Балестерос заказывала столик здесь на 20.00.

— Да, сеньор, она уже здесь и ее гости тоже.

— Я ее гость.

— А я подумал, что пациент, — осклабился англоязычный верзила, имея в виду мой филадельфийский воротник.

И тут же скукожился под строгим взглядом метра.

Когда мы с метром появились в зале, то магистр Купер тут же призывно замаячил рукой в нашу сторону.

— Похоже, вас ждут, сеньор, — констатировал метрдотель.

— А вы сомневались?

— Обычно в таком наряде по ресторанам не ходят, — кивнул он на мой филадельфийский воротник, будь он не ладен.

— Не подскажете, а кто это стоит у вас в дверях с сигаретой? — я все-таки решил ублажить свое любопытство.

— Это наш вышибала, сеньор. Могучий человек. Но не всегда тактичный.

Ужин удался, еда и напитки были выше всяческих похвал, компания также была хорошей. Так что вроде деньги я потратил не зря.

Местные врачи заранее распределились со своими сексуальными предпочтениями. Веронику де Охеда Лопес окучивал Купер, Балестерос была конкретно настроена на мою тушку.

Вспыхнувшая было межу мной и Вероникой неожиданная симпатия, была моментально замечена и местные нас старательно разводили «по разным углам ринга». Чувствовалось, что в данном варианте заемная внешность Мастроянни Лусеано не очень-то помогает, а вот на мои староземельные байки о нравах на выборах в России Вероника, наверное, даже билет бы купила. И это раздражало не только Купера, который давно отвык от женских отказов, но и «просто Марию», которая и подавно считала меня своим призом. Тот еще клубок целующихся змей образовался.

Впрочем, я быстро взял себя в руки, потому что данное «нужное» мероприятие собиралось не для моего удовольствия, а всего лишь средство стимуляции госпитальных врачей улучшить содержание и лечение моей Наташки. И это с жабой не обсуждалось. Но дай мне свободный выбор между Балестерос и де Охедой победила бы в этом конкурсе Вероника. С большим отрывом.

Купер попробовал последнее средство и предложил вслух устроить всей компанией групповую оргию, как «продолжение банкета». На что моментально женской частью компании был покрыт позором и нехорошими словами. И советом устроить оргию между госпитальными санитарками. Те просто счастливы будут. Но госпитальные карги не вызвали у Лусеано никакого энтузиазма.

Мы даже танцевать не стали по умолчанию, чтобы не накалять страсти. Хотя оркестр тут был замечательный. Чувствовалось что это не профессиональные ресторанные лабухи, а мастера.

— Надеюсь, что мы еще встретимся, — сказала Вероника, вставая из-за стола и пристально глядя мне в глаза. — Спасибо за такой приятный вечер.

Потом повернула свою очаровательную головку к магистру, и попросила с интонациями приказа.

— Вызови мне такси. Завтра очень рано утром у меня конвой в Америку.

А когда Купер поднялся, чтобы выполнить просьбу девушки, подала голос доктор Балестерос.

— И НАМ тоже машину вызови, — выделив интонацией слово «нам».