Александр Тихонов - Кремль 2222. Легенды выживших (сборник)

Никто и предположить не мог, что враг так быстро доберётся до Омска, расположенного вдали от аэродромов и баз противника. Война была страшным, но далеким событием, от которого старательно открещивались. Поэтому, когда представители администрации предложили людям эвакуироваться, а свои квартиры передать под охрану полицейских, народ заявил, что в таком случае всё их добро разграбят. Эвакуировались единицы. Что стало с остальными, я даже не хочу думать…

Тогда я завел второй дневник. Записывал в него всё, что видел, пытаясь тем самым выплеснуть на бумагу весь ужас, который до этого момента я носил в себе, словно бомбу замедленного действия. Дневник был утерян так же, как и первый, – в спешке, во время очередного налёта, я забыл его с остальными вещами. Тогда мы ютились в подвалах музыкального театра, где находился центральный штаб. Туда стягивались жители Омска, и оттуда их направляли в различные районы города на помощь раненым.

Во времена моего беззаботного детства все критиковали поколение, растущее под влиянием трехмерного телевидения, Интернета и пытающееся походить на безмозглую заокеанскую молодежь. Говорили, что в случае войны такие люди сломаются, что в большинстве своём мы – игроманы и алкоголики, неспособные на сильные поступки. Старики ошибались. Война наглядно продемонстрировала, что большинство обычных горожан готовы бороться за себя и за других, спасать жизни. Эгоизм, слабость? Этого не было… возможно, в силу шока. Пламя далекой войны, запросто слизнувшее половину города, проверило на излом всех его обитателей. Большинство прошли проверку. Среди них были и мы с напарником.

После нашего возвращения мы с Колькой поступили в распоряжение начальника областного управления «ГО и ЧС», сутки напролет перетаскивая раненых и бинтуя окровавленные культи. Потом приехал генерал Веденеев, и нас с напарником передали в подчинение этого офицера. Незадолго до войны генерал прибыл в область с инспекцией, а когда начались первые обстрелы, был назначен чрезвычайным представителем правительства… Вроде бы так эта должность называлась. В отличие от нашего тогдашнего командира – невысокого, полноватого – Веденеев был рослый, обладал хриплым, спокойным голосом… в общем, внушал всем подчиненным уверенность, что он из тех людей, которые знают, как поступать в любой ситуации. При одном его виде хотелось тут же вытянуться во фрунт.

Веденеев сообщил, что за несколько дней до первого налета он возглавил постройку укреплений в районе Красногорского гидроузла. По словам генерала, сейчас противник ограничивается авианалётами с удаленных баз, пытаясь посеять панику в тылу российских войск, но нельзя исключать и вариант наземной атаки. Собрав представителей экстренного штаба и полицейских, генерал сообщил, что он предвидел подобный сценарий развития событий и именно поэтому отдал приказ на возведение в районе Красногорского гидроузла укреплённого военного объекта.

– …Это будет, если хотите, крепость! – громогласно вещал Веденеев. – В строящихся микрорайонах Омска, в основном на левом берегу, имеется огромное количество стройматериалов, есть техника. Районы застройки противник бомбить не спешит. Это значит, у нас есть реальные шансы в кратчайшие сроки построить Красногорский объект.

Зал бурлил как кипяток в чайнике, люди кричали, что вокруг полно раненых, что не погребены тела погибших, а генерал предлагает заняться строительством.

– Молчать! – рявкнул Веденеев, которому порядком надоел многоголосый гвалт, и крики моментально смолкли. – Я не призываю отказаться от погребения погибших. Я лишь предполагаю, что может нас ждать в скором времени, и пытаюсь спасти горожан.

– Откуда вы знаете?! – раздался выкрик с задних рядов.

– У меня есть связь с Москвой, – пояснил генерал. – Обмен стратегическими ударами завершен, все понимают, что еще немного – и земной шар просто перестанет существовать. Настало время тактической войны. В Кремле держат оборону, но противник уже высадил десант биороботов неподалеку от крупнейших городов. Омск на очереди. Не построим укрепления – погибнем. Верьте мне…

С этого всё и началось. Вдохновленные фразой «верьте мне», люди, которых уже покинула надежда, вновь нашли путеводную звезду. Как выяснилось, это генерал Веденеев приказал освободить склады и цеха заводов. Именно он потребовал немедленно направить строительную технику из всех микрорайонов города к Красногорскому гидроузлу. Идея генерала была проста – создать укреплённый объект, способный вместить множество людей. Чудо фортификации планировалось построить в кратчайшие сроки. Мне – профану по части подобных премудростей, казалось, что это невозможно. Но Веденеев всю жизнь только тем и занимался, что делал невозможное.

Через две недели после начала строительства в Красногорскую крепость вселились первые люди.

– Сейчас системы слежения противника нацелены на Москву, – подгонял строителей генерал, – и авиации врага не до нас. Но это ненадолго. Скоро противник поймет, что сотни машин, курсирующих по трассе, вовсе не разгребают завалы, оставшиеся после бомбежек. И тогда к нам нагрянут гости…

Мне тогда всё происходящее напоминало детскую игру в прятки – казалось, что враги зажмурились и позволяют Веденееву заниматься постройкой крепости. А может, им просто было не до нас. Со слов генерала, в Москве и окрестностях в те дни кипели нешуточные бои, и все силы противника были сконцентрированы именно там. Что им какой-то город за Уралом, в котором уже и так перемололи в мелкую крошку все мало-мальски важные стратегические объекты?..

Вскоре авианалёты прекратились. Крепость строилась, росли жилые кварталы, заградительные линии. Веденеев сообщал, что армия противника внезапно увязла в Грузии, где местное население и военные, вопреки ожиданиям, не стали помогать интервентам и развязали партизанскую войну. Поговаривали, что местные ополченцы даже потопили один из линкоров, в ответ на что был уничтожен ракетным ударом город Поти. Война бушевала далеко от нас.

Все это было два года назад…

– Дым, а вдруг в тех бомбардировщиках не люди? – нарушаю я давящую тишину.

Мы с напарником сидим на вершине дозорной башни, под жестяным козырьком, по которому барабанят холодные дождевые капли.

– С чего ты взял? – откликается Колька через несколько секунд и заторможенно оборачивается ко мне.

– Ну говорят же… что противника нет больше. Армии, то есть живых людей. Остались лишь биороботы…

– Сказки, – заключает Дымов, в очередной раз вдыхая терпкий табачный дым.

Это сигарета из последней пачки. Больше не осталось. Колька берёг её, утверждая, что закурит, когда будем праздновать победу. А вчера у него умер отец. Тёти Кати не стало два месяца назад. И вот теперь Игорь Станиславович ушел… Нельзя напарнику молчать. Замкнется в себе, начнет пить всякую бурду из старых запасов… Я же его знаю. Это у меня дневник глотает пожелтевшими страницами весь негатив, а Дымов прячет переживания в себе.