Алексей Евтушенко - Отряд

Вжимаясь в камень (один слева, другой справа), бойцы подобрались вплотную к границе между светом и скрывающей их темнотой.

Впереди был обрыв. И впереди был выход. И выход этот был забран толстыми вертикальными металлическими стержнями.

Валерка жестом показал Шнайдеру, что неплохо бы лечь, сам опустился на живот, двумя скользящими, каким-то ящеричными движениями подобрался к самому краю и осторожно глянул сквозь решетку вниз.

Лаз выходил в главный коридор под самым сводом, опять же если это был главный коридор… Хотя, судя по всему, это он и был.

Вправо и влево тянулся чуть наклонный, с гладко отшлифованными стенами и полом прямоугольный тоннель с арочным сводом. Метров шести шириной и примерно такой же высоты.

По стенам, воткнутые под углом в специальные отверстия, ярко пылали факелы. Лаз выходил в главный коридор на высоте около трех метров, может, чуть больше, и там, внизу, у противоположной стены коридора, как раз между двумя чуть чадящими факелами, стоял часовой.

Высокий, наголо бритый, с внушительного вида винтовкой на груди, сварог стоял, отрешенно глядя прямо перед собой практически напротив разведчика. Ему стоило лишь чуть поднять глаза…

Стараясь не дышать, Валерка мгновенно и бесшумно подался назад и показал рукой Курту отползать.

Обратный путь занял гораздо меньше времени, и вскоре разведчики уже докладывали об увиденном.

— Значит, решетка, — задумчиво повторил Велга, выслушав рассказ Шнайдера и Стихаря. — Это плохо. Придется взрывать, а следовательно, заранее себя обнаруживать.

— Зачем же взрывать, товарищ лейтенант? — добродушно усмехнулся Михаил Малышев. — А это на что? — Он похлопал по трофейному излучателю. — Думаю, эта штука сможет разрезать металл. Да и часового из нее бесшумно снять можно.

— Действительно, — потер лоб Александр, — как это я…

— Ну, положим, часового и без этой пукалки бесшумно снять можно, — ревниво заметил Стихарь, подбрасывая на ладони финку.

— Не будем рисковать, — сказал Дитц. — Излучатель надежнее. Но и вы будьте наготове — мало ли что. Значит, действуем так: сначала часовой, потом решетка, потом прыгаем вниз и быстро, но осторожно продвигаемся к цели. Да, не забыть привязать веревки на случай отступления. Вопросы?

— Есть предложение, Хельмут, — кашлянул Велга. — Стана будет нам сильно мешать. В то же время, если кто-то из сварогов заметит веревки и отсутствие решетки… Веревки оборвут, устроят засаду и… сам понимаешь. Я предлагаю нашу пленницу связанной оставить в дыре наверху. А с ней пулеметчика на всякий случай. Сунется кто с другой стороны, ну… с поверхности, пулемет их отрежет и нас прикроет, ежели что.

— Если мы захватим это их чертово Милосердие… — начал Дитц.

— А если не захватим?

Некоторое время обер-лейтенант размышлял.

— Хорошо, — наконец решил он. — Согласен. Руди, ты все слышал? Придется тебе взять на себя эту миссию.

— С большим удовольствием, господин лейте-нант! — щелкнул сбитыми каблуками Майер и плотоядно подмигнул Стане.

Принцесса брезгливо отвернулась.

Вначале сняли часового.

Выстрел Малышева, несмотря на то, что он впервые пользовался незнакомым оружием, был точен — бритую голову сварога просто разнесло в кровавую пыль, и все это произошло совершенно бесшумно, если не считать мягкого стука, с которым обезглавленное тело рухнуло на пол.

Металлические стержни сопротивлялись чуть дольше, но, разумеется, не устояли, и вот уже девять человек — внизу, в тоннеле и с оружием наготове.

«Все в порядке, я вас жду», — показал рукой Майер, устанавливая свой «МГ-42» так, чтобы держать под прицелом дальний правый конец тоннеля.

Связанная пленница тихо лежала рядом.

Отряд уже бесшумно исчез из поля зрения пулеметчика, скрывшись за изгибом тоннеля, и взгляд Майера в очередной раз скользнул по телу Станы.

Черт, роскошная девка все-таки. И комбинезончик на ней, как специально, такой, что прямо все нужные выпуклости наружу… Грудь, правда, маловата, но зато ноги, господа, какие ноги и бедра! А задница! Интересно, как он, зараза, этот комбинезон, снимается?

Руди представил, как он стягивает с пленницы одежду, а под ней…

Он сдвинул на затылок каску и дрожащей рукой вытер пот со лба.

Нет, нельзя, черт возьми! И дело не в запрете Дитца. В конце концов, они на вражеской территории и ведут боевые действия, а церемониться с врагом он, Рудольф Майер, не привык и, может быть, именно поэтому до сих пор жив. Но вот если в тот момент, когда он к ней пристроится, из дальнего конца тоннеля попрут сварога…

Он практически воочию увидел себя, как он с болтающимся своим хозяйством, путаясь в спущенных штанах, бросается к пулемету, но уже, конечно, слишком поздно, и свароги рядом, и все пропало, и товарищи гибнут по его вине… Майер тряхнул головой, неприязненно покосился на Стану и вытащил сигарету. А, дьявол, и курить нельзя — могут заметить или учуять дым. Хотя кто? И как, если тут кругом горят и чадят факелы? И все же на всякий случай не стоит.

Он опять поглядел на пленницу. Несмотря на связанные руки и ноги, ее поза (она лежала на боку, спиной к пулеметчику) была очень соблазнительной.

Погоди… А если поставить ее прямо перед собой на четвереньки? Места должно хватить, а он в этом случае прекрасно сможет видеть дальний конец тоннеля и, если что, успеет лечь к пулемету… А ведь это идея! Девчонка, конечно, будет сопротивляться, но если ей слегка дать по башке или чуть-чуть придушить… А может, и не будет — их, баб этих, никогда не поймешь… Какого черта, он уже четыре месяца без женщины!

Пулеметчик Рудольф Майер непроизвольно облизнулся, вытер потные ладони о штаны… и тут под каменным сводом гулко прогрохотала дальняя автоматная очередь.

Они тихо и быстро крались вдоль стен, и охотник Михаил Малышев еще трижды успевал заметить часового раньше. Ничем хорошим это для последнего не кончалось — излучатель работал безотказно. Им везло в том, что тоннель постоянно изгибался то влево, то вправо, так, что один часовой не мог видеть следующего, и это было большой ошибкой сварогов.

«Хотя, — размышлял на ходу Велга, — ничего странного в этом нет. Если за сотни лет никто не делал ни единой попытки покуситься на Милосердие, то естественно, что они давно разучились нести правильную охрану, утратили рефлексы и потеряли бдительность».

Наконец они достигли выхода из тоннеля. Он оборвался, и за ним открылось какое-то большое, освещенное колеблющимся красноватым светом факелов пространство за низким каменным парапетом.

Это была галерея, и шла она, судя по всему, вокруг пещеры, имевшей метров пятьдесят в диаметре. Парапет был сплошным, снизу (если кто-то и находился внизу) их не могли заметить, и, не желая до поры себя обнаруживать, сильно пригибаясь, Велга двинулся влево вдоль парапета, взяв с собой своих четверых бойцов. Немцы во главе с Хельмутом Дитцем скользнули вправо.