Алексей Евтушенко - Отряд

— Так воспользуйтесь им, — пожал плечами Дитц и сморщился от боли. — Какие проблемы? «Челнок», звездолет… Ваша задача — доставить нас домой. Вот и все. Как вы намереваетесь эту задачу решать — ваше дело.

— И учтите, — добавил Велга, — что мы проконтролируем количество сварогов на борту, а также наличие оружия. Оружие должно быть только у нас, и не дай вам бог играть краплеными картами. Надеюсь, троих летчи-ков… э-э… водителей корабля будет достаточно?

— Пятерых, — мрачно поправил Карсс. — Необходимо как минимум пятеро. Прибавьте еще и меня в придачу. Так что уже шестеро. А вместе с принцессой Станой — семеро.

— Многовато, — потер небритый подбородок Алек-сандр. — А вам-то это зачем?

— Неужели вы думаете, что я кому-то, кроме себя, могу доверить судьбу и жизнь принцессы? — Карсс сказал это автоматически и тут же поймал на себе благодарный взгляд Станы. «Измучилась девочка», — подумал он с неожиданной нежностью, начисто забыв, что еще несколько дней назад считал принцессу взбалмошным, капризным и никчемным существом.

— Что ж, — произнес Дитц. — При должных мерах безопасности (а мы эти меры примем, смею вас уверить) можно согласиться и на пятерых. Принцессу считать не будем. Она — наша пленница до самой Земли и всю дорогу будет находиться с нами, под нашим, так сказать, неусыпным надзором.

— Погодите! — воскликнул вдруг старший советник, которому пришла в голову пугающая своей простотой мысль. — А где гарантии нам в том, что вы не расстреляете, скажем, принцессу и не уничтожите Милосердие, как только ступите на поверхность родной планеты?

— Ну это уж совсем глупо, господин Карсс, — холодно улыбнулся Велга. — Мы знаем ваши возможности, принцесса Стана рассказывала о военной мощи ваших межзвездных кораблей. Вы ведь способны просто испепелить тот участок земной поверхности, на котором мы будем находиться, не так ли? Так что в данном случае нам придется сдержать слово. Впрочем, мы сдержали бы его в любом случае. Вы причинили нам большое зло, но, как у нас говорят, кто старое помянет, тому глаз вон. Поскорее попасть домой — вот все, что мы хотим.

— Что ж, — кивнул, подумав, Карсс, — я думаю, что ваша просьба или, вернее, требование, будет удовлетворено. Но мне необходимо посоветоваться с начальством.

— Советуйтесь, — устало согласился Дитц, — но советуйтесь быстрее. Я, черт возьми, ранен, и мне нужна медицинская помощь. А нашим людям — отдых.

Старшему советнику Карссу, связавшемуся с Первым министром из десантной «тарелки», не пришлось долго убеждать своего непосредственного начальника в необходимости принять условия землян. Дело в том, что не далее как несколько часов назад Император «северных» сварогов узнал о пропаже единственной и любимой дочери и пришел в такое бешенство, что Первый министр уже мысленно распрощался со своей пусть трудной и полной всяческих невзгод, но от этого не менее дорогой жизнью. Спасло его только то, что он солгал своему Императору, доложив, что благодаря его личным и неусыпным усилиям принцесса обнаружена живой и здоровой и старший советник Карсс уже вылетел за ней. К тому времени завал, устроенный отрядом землян, под которым почти полностью погибла первая группа преследования, был полностью разобран, и Первый министр доподлинно знал, что тело Станы под ним не нашли. Значит… Значит, оставались довольно высокие шансы на то, что принцесса все-таки стала пленницей землян. Первый рискнул, выдав Императору желаемое за действительное. Рискнул, как уже рисковал сотни раз в своей жизни. Рискнул, положившись на свою интуицию и удачу, и они его не подвели и на этот раз. Конечно, еще предстояло объяснить Императору истинное положение дел, но это было уже не главное. Главное было в том, что Стана жива, а значит, будут живы и все они. Так что Первый министр согласился со своим старшим советником, вздохнул с облегчением и тут же дал указание готовить к полету свой личный межзвездный крейсер.

Они сидели снаружи, у края расщелины, ловя уставшими, грязными, заросшими щетиной лицами послед нее тепло чужого предзакатного солнца. Шестеро.

Двое: Курт Шнайдер и Сергей Вешняк — оставались в пещере, охраняя принцессу (Дитц и Велга опасались подвоха, хорошо помня, как их захватили на Земле, словно беспомощных щенят). Дальше, на берегу реки, метрах в двухстах от них, стояла десантная «тарелка», на которой прилетел Карсс. Он и сейчас был там, держал связь с Дворцом Владык, следил за приготовлениями «челнока» для землян и, как и они, ждал прибытия еще одной десантной «тарелки». Мир и покой.

Мир и покой снизошли на отряд впервые с тех самых пор, как они очутились на Пейане. Нельзя сказать, что эти два чувства захватили их полностью — руки по-прежнему лежали на оружии, а глаза привычно обшаривали окрестные горы и небо в поисках возможной угрозы. Это был мир людей, готовых в любое мгновение, если понадобится, вступить в беспощадный бой, и это был покой взведенного курка.

Но все же… Все же теперешнее их состояние было не сравнимо с тем, что они испытывали еще несколько часов назад.

— Покойно-то как… — шумно вздохнул Михаил Малышев и улыбнулся солнцу открытой детской улыбкой. Он сидел, прислонившись спиной к скале, похожий сам на ее естественное продолжение, и на его коленях устроилось Милосердие Бога с привязанными к нему гранатами одной немецкой и одной русской. Излучатель лежал рядом в короткой пыльной густой траве. — Когда я держу эту штуку, — он указал толстым заскорузлым пальцем на полупрозрачную пирамидку, внутри которой, если присмотреться, постоянно перемещались какие-то непонятные зыбкие цветные тени, — мне кажется, что сижу я у теплой печки в морозную ночь у нас, в Горном. Вокруг тайга заснеженная шумит… И мамка отчего-то вспоминается.

— Не знаю, — покосился бледно-голубым глазом на гиганта-таежника Дитц. — Как-то оно, это Милосердие, действует на человека, это точно, но… лично я не могу сказать, что возлюбил ближнего своего настолько, чтобы не пустить ему при необходимости пулю в лоб.

— Мы ведь люди, — тихо произнес Велга, — а Милосердие предназначено для сварогов. Может быть, оно на них действует по-другому и с иной силой?

— А что, товарищ лейтенант, — вступил в разговор Валерка Стихарь, — если отдать им, на фиг, это самое Милосердие? Свароги сразу станут как овечки и отвезут нас на родину безо всяких понтов.

— Ну уж нет, — неожиданно жестко усмехнулся Александр. — До такой степени лично я рисковать не намерен. Милосердие Милосердием, а наш способ надежней. А ты, Хельмут, что скажешь?

— Что тут говорить… — Обер-лейтенант сдвинул мятую фуражку на затылок и приложил руку козырьком ко лбу, защищая глаза от низкого солнца. — Ты безусловно прав. Э! А вон и Карсс к нам направляется!