Алексей Евтушенко - Отряд-3. Контрольное измерение

— Браво, господин обер-лейтенат, — сказал Шнайдер. — Честно, спасибо. Боевой дух солдата надо время от времени поддерживать. Вы мой сейчас здорово поддержали. Старое вспоминать — только душу растравлять. Будем смотреть вперёд и в очередной раз спасать человечество.

— А что, — сказал Валерка, — запросто. Было бы человечество.

— Вот именно, — прогудел Малышев. Пока что я не только человечества, но даже одного человека не видел. И куда все подевались — не понятно. Может, на разведку сходить? На вездеходах-то много не разглядишь. Да и бояться нас могут, откуда местным знать, кто мы такие и с чем пожаловали? Заметили и прячутся по углам… Разрешите, товарищ лейтенант? Опять же и ночлег подыскать бы надо. Не в машинах же спать, когда мы дома.

— Давай, — кивнул Велга. — Только не один. Вешняк, пойдёшь с Малышевым.

— Есть.

— Разрешите и мне? — продал голос Шнайдер. — Что-то я засиделся. Ноги охота размять.

— Разрешаю, — сказал Дитц. — Даём вам час. Попробуйте найти людей. Ну, и нормальное место для ночлега. Связь по рации. Удачи.

Три ловкие фигуры выскользнули из теплого и сухого нутра машин под мелкий ночной дождь и растворились в ближайшем переулке.

Городок был брошен. Разведчикам хватило получаса, чтобы убедиться в этом. Разумеется, за тридцать минут они бы не успели даже пройти его из конца в конец, а не то что обыскать каждый дом, но за годы войны солдаты повидали немало сел и городов, оставленных своими жителями и у них выработалось безошибочное чувство на подобные места. Впрочем, для порядка Малышев, Вешняк и Шнайдер зашли в несколько домов и квартир, где, как и следовало ожидать, никого не обнаружили.

Подходящее место для ночлега они нашли через сорок две минуты. Это был большой и относительно новый трёхэтажный особняк, расположенный на окраине города. Окружал его высокий, в полтора человеческих роста, кирпичный забор и, если бы не приоткрытая стальная калитка, разведчикам для того, чтобы попасть внутрь, пришлось бы потрудиться. Калитку заметил Малышев, который отлично видел в темноте (фонариками из соображений скрытности они практически не пользовались), и, тихим свистом позвав за собой товарищей, проник во двор.

— Да, это, пожалуй, то, что нужно, — негромко заключил Курт Шнайдер, когда они наскоро (входная дверь также оказалась открытой) обследовали найденные хоромы. — Здесь и взвод разместится спокойно, а уж мы и подавно.

— И места для «Маши» и «Ганса» во дворе больше чем достаточно, — добавил Вешняк. — И печка есть — можно растопить.

— Это не печка, — сказал Шнайдер. — Это называется камин.

— Какая разница… — пожал плечами рязанец. — Главное, чтоб тепло было и пищу горячую можно приготовить.

— Опять же, забор высокий и крепкий, — подвёл итоги Михаил. — Все, вызываем наших. Давай, Курт, связывайся. Мы относительно их на северо-востоке. А я на крышу слажу — посигналю им фонариком, чтоб уж наверняка…

Места в особняке, действительно, хватило всем. Девятикомнатная махина обставлена была с вызывающей роскошью, и, хотя мебель изрядно запылилась, все в доме было в целости и сохранности. Впрочем, ночевать, в целях безопасности, решили в трёх комнатах на первом этаже, стащив сюда дополнительные подушки и одеяла. Машины оставили во дворе, переведя их в режим попеременного бодрствования-стражи (сенсорные системы слежения вездеходов вполне могли заменить глаза и уши самого бдительного часового и в случае чего поднять тревогу). Разожгли камин, приготовили ужин, поели, заварили чай. Аня отыскала где-то в недрах кухонных шкафов десяток свечей, и теперь, за большим общим столом, в их мерцающем живом и тёплом свете, лица солдат выглядели по домашнему мягкими и расслабленными.

— Хорошо, — отдуваясь, сообщил Вешняк, отодвигая от себя большую фарфоровую чашку с чаем. — Прямо как дома. Если бы еще и сахар был кусковой, то просто-таки ничего больше для счастья и не надо.

— А чем тебе чай в Доме Отдохновения не нравился? — спросил Майер. — Что-то я не помню, чтобы ты там также блаженствовал. А ведь чай тот же самый.

— Ничего вы, немцы, в чаях не понимаете, — подмигнул Вешняку Валерка Стихарь. — Одно дело пить его на Лоне — путь красивой, удобной и замечательной, но, всё же, чужой планете, и совершенно другое — здесь, на Земле, да ещё и в России. Горячий, свежезаваренный, из настоящей фарфоровой чашки. Не чай — сказка. Не знаю, как вы, а я Серёгу понимаю. Тоже сейчас начал чувствовать, что домой вернулся.

— Вообще-то, есть такое чувство, есть, — добродушно подтвердил Дитц, откидываясь на спинку стула и вытягивая свои длинные ноги. — Хоть мы и не в Германии. Пока, надеюсь. Только мне лично для полного счастья не кускового сахара не хватает, а людей. Убей — не пойму, куда все подевались. Такое впечатление, что жители в один прекрасный момент все бросили и разом сбежали.

— При этом, практически, в чём были, — заметил Шнайдер. — Мы заходили в несколько домов и квартир. Вещи целы. То есть, те вещи, которые лично я бы прихватил с собой, будь у меня время собраться.

— Помните, Распорядитель говорил, что по его данным человечество на самой грани уничтожения? — сказал Хейниц. — Может, оно уже того… уничтожилось, а мы опоздали?

— Типун тебе на язык, — пробормотал Вешняк и потянулся налить себе ещё чаю.

— Нет, Карл, — качнула головой Аня. — Я бы почувствовала.

— А сейчас ты что чувствуешь? — спросил Велга.

— Люди есть. И не очень далеко. Просто мы пока их не нашли. Или они нас.

— И на том спасибо, — усмехнулся Александр.

— Не стоит переоценивать мои способности, — пожала плечами Аня. — Я не строю предположений, а говорю лишь то, что знаю точно.

— Вообще-то, и так понятно, что люди должны быть, — сказал Дитц. — Мы же разведчики и прекрасно знаем, что бесследно никто не исчезает. Давайте мыслить. Первая мысль такая: если бы люди погибли, мы обнаружили бы трупы. Однако, их нет. То есть я не исключаю, что где-то в городе лежит десяток-другой мертвецов, но, если бы погибли все, мы бы по ним буквально ходили. Значит что? Они ушли, как и было сказано. Теперь следующий вопрос. От чего уходят или бегут люди?

— От смертельной опасности, — подсказал Велга. — Обычно так.

— Какого рода бывают смертельные опасности?

— Война. Эпидемия. Природные катастрофы. Голод.

— Ничего из перечисленного не наблюдается, — заметил Валерка Стихарь. — Я вот, кстати, вспомнил, историю со шхуной «Мария Целеста». Знаете о такой?

Солдаты переглянулись.

— Что-то слышал, — почесал в затылке Майер, — но подробности…

— Ее нашли брошенной экипажем. В абсолютно целом состоянии. Даже столы были накрыты к ужину. То есть, люди просто спешно сели в шлюпки, в чем были и отчалили в неизвестном направлении.