Дмитрий Старицкий - Лишние Земли лишних

— Да хоть церковь «Гомосеки [131] Гомосексуалисты (сленг). Судного дня», — перебил я ее, может быть, даже более резко, чем требовалось, — нам от этого ни холодно ни жарко. Просто перпендикулярно.

— И все же такой возможности у нас нет. Совсем. Примите мое сочувствие, чисто по-человечески, — и сидит, изображая из себя само сострадание.

Какой талант пропадает. Вот интересно, а почему такие красивые и умные девочки идут в бухгалтеры, а не в актрисы?

— А вот тут, милочка, вы сознательно лукавите, — пошел на нее в атаку. — Может быть, это у ВАС конкретно на ЭТОЙ Базе такой возможности нет, но у Ордена в целом такая возможность должна быть. Думаете, мы не собрали информацию и не обработали ее? Зря надеетесь. Дураки в России давно повывелись. С Перестройки двадцать лет прошло.

Светлана тут же выставила щит.

— Как вы это себе представляете?

— Да уж не как карликового негра… — оборвал на полуслове любимую поговорку и усмехнулся слегка глумливо. Самое чуть-чуть.

Светлана неуловимо улыбнулась, одними уголками губ. Вспомнила.

— Орден заплатит нам, — продолжил я. — Пусть даже по вашему грабительскому курсу, но заплатит.

— Откуда Ордену знать, что у вас там было. — Светлана пожала плечами. — Принципиальная политика Ордена заключается в том, что каждый имеет второй шанс. И пройдя через «ворота», здесь, на Новой Земле, как бы рождается заново. Можете взять себе новое имя. Сочинить любую биографию. Никто не ведет никаких жизнеописаний ваших похождений в Старом Свете. Даже тех людей, кого сагитировали сюда переселиться вербовщики Ордена.

— А вот отсюда подробней, пожалуйста, — невольно напрягся, как в детской игре «жарко-холодно», когда сказали «теплее». — У вас там, в Старом Свете, насколько я понял, есть разветвленная организация с большими связями и возможностями.

— Это так, — подтвердила Беляева.

— Вот пусть она и занимается нашей проблемой, — как всегда, от найденного решения задачи у меня поднялось настроение.

— Как вы себе это представляете?

— Как представляю, я уже сказал. Повторить? — Но это так, фигура речи риторическая. Знал же заранее, что повторить она не попросит. — А как это осуществить на самом деле — это уже ваша забота. Связь со Старой Землей у вас есть. Я это точно знаю.

Светлана слегка надула губы. Взгляд ее потемнел. Да и ответила она мне с некоторой задержкой. Большей, чем требовал сам ход переговоров. Все же опыта у нее меньше, чем у меня.

— Вы слишком много успели узнать за столь короткое время. Как вам это удалось? — Вот тут интерес у нее был неподдельный.

Я не стал размазывать манную кашу ровным слоем по столу и решил сразу зайти с козырного туза:

— Светлана, я не всегда был политтехнологом. Родом я из разведки Северного флота СССР. Что и как прикидывать к носу, обучен там на совесть. У вас есть наш список с паспортными данными и адресами проживания. Ваши люди ТАМ, как я выяснил, не нуждаются в наших заверенных нотариусами подписях. Они могут очень быстро все проверить, провести предварительную оценку нашего имущества и сообщить вам сюда. А реализовывать его уже не торопясь. Потом. И деньги за него переслать вам позже, через те же «ворота» простой посылкой, хоть в долларах, хоть в золоте, хоть в бриллиантах, хоть лунным грунтом. И вернуть таким образом все издержки вашего пресловутого Ордена на компенсацию наших потерь, потраченные вами сейчас. С прибылью. И это будет справедливо. Иначе мы будем устраивать такой флеш-моб в каждом поселении этого мира. И имя Майлз, а вместе с ней и Ордена, будут трепать все кому не лень.

Я замолк. Просто все уже сказал.

И Светлана молчала, делая вид, что внимательно меня слушает и ждет продолжения таких увлекательных речей.

Некоторое время так и сидели, молча, каждый потягивая свой напиток. И в эту молчанку Беляева меня переиграла. Первым опять заговорил я. Только теперь уже слегка обнажив клинок угроз из ножен возможностей, как говорят на Востоке.

— Света, как вы думаете, сколько времени нужно, чтобы видеоролики нашего сегодняшнего флеш-моба достигли вашего большого руководства? Почта же исправно функционирует. И, насколько я понял, Банк Ордена также является не зависимой от вашей Базы организацией. Вряд ли все, кто там работают, являются поклонниками мисс Майлз, — к концу этой фразы я просто приковал Светлану к скамейке взглядом победителя.

— Наше общение вышло за пределы моей компетенции, — сказала Светлана усталым голосом и встала из-за стола. — Мне надо проконсультироваться с мисс Майлз.

— Не смею задерживать, — ответил, поклонившись со всей возможной галантностью, правда не делая даже попытки встать, и уже практически в спину ей добавил весьма грубовато: — Кстати, Светлана, вам никогда не говорили, что вы чертовски красивая баба?

— Говорили. Даже неоднократно, — холодно ответила, как отрезала, повернулась и пошла к выходу.

Хорошо так пошла: нога от бедра, попочка вправо-влево, почти незаметно, но чертовски привлекательно. Вот что значит вовремя бабе комплимент сделать. И не хочет, ведь, а соблазняет. На голом инстинкте, мимо мозгов.

Как только она вышла из бара, ко мне сразу подскочил встревоженный чем-то Арам.

— Жора, надеюсь, ты не обидел Свету? Она очень хорошая девочка. А сегодня к тому же проводила своего любимого человека. В никуда. И ей плохо. — Ресторатор был сама сердобольность.

Я же был очень удивлен проявлениям его сентиментальности.

— Арам, ты ничего не путаешь? — спросил его, и тут же констатировал: — Это железный дровосек, а не баба.

— У каждого железного дровосека есть тоска по любящему сердцу, — грустно ответил ресторатор.

— Все хорошо, Арам, — успокоил я заботливого армянина. — Я ее не обижал, если ты хочешь знать именно это. Просто были довольно жесткие переговоры между мной и руководством Базы, которое представляла Светлана. Ничего личного…

Я вдруг почувствовал, что у меня «батарейка» кончилась. Все ресурсы организма на нуле. Вымотался я бодаться, как тот теленок с тем дубом. [132] Автобиография А. Солженицына называлась «Бодался теленок с дубом». Точнее, с этим непонятным Орденом. Все громче звучал внутри меня вопрос: а не напрасно ли я долблюсь головой в эту стену? И что получится в остатке? Мне придется вливаться в местную жизнь в статусе неимущего переселенца, ежедневно бегая за каждым куском хлеба. Горькая перспектива на четвертом десятке. В то, что отсюда назад дороги нет, я поверил уже безоговорочно. И от этого накатывала жуткая тоска. Захотелось напиться вдрызг, в лохмуты, до изумления, но права такого я не имел.

Хорошо, что оплакивать на Старой Земле, там, «за ленточкой», меня некому. Я поздний ребенок. Братьев-сестер нет. Родители давно умерли, к своему счастью не увидев крушение того мира, какой они всю жизнь с энтузиазмом строили. За который воевали. В который верили.