Виктор Ночкин - Дорога оружия (сборник)

– Ты уверена? Может, вместе уйдем?

– Ну да, а потом я свою «беретту» не найду. Да здесь же никакого риска! Я спрячусь, меня никто не увидит. Ну а после… как-нибудь.

– Ты что, совсем не боишься?

– Не-а. Я страх убила.

Леван выхватил пистолет из-под подушки и сел в постели. Только после этого проснулся, а уж затем сообразил, что́ его разбудило, – Сана орала. Визжала, выкатив глаза. Прижала ладони к щекам и выла, как сирена.

– Ты чего, дура?

Вопрос утонул в женском визге.

Леван хорошенько двинул Сану локтем в бок. Она, путаясь в одеяле, скатилась на пол и затихла.

– Чего верещишь? – Атаман глянул в окно – едва-едва начало светать, затянутый ползуньей шкурой проем выделялся на темной стене, но до восхода еще было далеко.

– Мутант в комнату вошел, – всхлипнув, простонала Сана. – Здоровенный, лапы черные, ко мне тянутся… Схватить хотел!

Леван собирался обругать глупую бабу и поддать ей еще разок, но расслышал тоненький металлический щелчок. Похоже, дверной замок. На ночь атаман всегда запирался и считал, что новенький замок харьковской работы, вставленный в дверь, после того как сам же Леван ее сломал, – штука надежная. Он соскользнул с кровати и осторожно пошел к двери. Взялся за ручку, приготовился рывком распахнуть створку и выскочить в коридор, дернул – и с удивлением понял, что дверь заперта.

За стеной где-то недалеко скрипнула дверь. На втором этаже теперь поселились Дуля со Снулым. Дуля запирался и, как подозревал Леван, еще на ночь придвигал к двери что-то тяжелое. Дверь молчуна, наоборот, была без запоров, потому что ключ унес с собой прежний хозяин, а врезать новый замок было некогда, да и негде взять. Да этот увалень вообще не любил возиться с замками. Наверное, его разбудил вой Саны и он вышел в коридор.

Леван обернулся к Сане:

– Черный мутант, говоришь?

– Здоровенный… – кивнула женщина. – Лохматый, страшный, к кровати крадется… Я как увидела – и в крик! Он к тебе, Леванушка, крался.

– Откуда здесь мутанту взяться? – буркнул Леван. – Дура ты все же. Сон это был. Сон и бабские страхи.

Он вернулся к кровати, натянул брюки и сапоги, прихватил ключ. Отпер и выглянул в коридор – все двери закрыты. А вроде что-то скрипнуло? Теперь, стоя в коридоре, Леван слышал, как внизу переговариваются несколько человек, мужчины и женщины. От крика, значит, проснулись. Снулого не видно – этот увалень, как всегда, не торопится. А может, даже не проснулся. Камень, не человек. Если его Санкин вой не может поднять, так что его разбудит?

Леван собирался пойти к нему, растолкать и отправить вниз разобраться, выяснить, кто что слышал. Потом сообразил, что лучше поручить это Дуле, а Дуля-то наверняка должен был проснуться. Из комнаты, может, носа не высунул, но такого труса и крысиный писк разбудит… Не успел Леван додумать, какое нынче странное утро, как во дворе взревел двигатель. Топая сапогами, атаман побежал к лестнице, промчался по темному коридору и выскочил из здания. Караульные, назначенные им на ночь, затворяли ворота. Сомкнули створки, один пошел за коротким бревном, которое служило засовом, другой обернулся к Левану:

– Слышь, атаман, а чего ты Лякова в одиночку отправил? Ему ж несподручно одному.

– Я? – Леван растерялся. Странности продолжались, и это ему не нравилось. Он подошел к караульным, те вдвинули засов в пазы и уставились на атамана.

– Я говорю: как же одному-то? – повторил бандит. – А ну́ как кочевые засаду устроили? Или еще чего?

– Не, – возразил напарник, – Ляков верно сказал: ночью кочевые от костров ни на шаг. Привыкли в пустыне, что ночью слишком опасно. Просыпается ночью пустыня, они боятся.

– Но все равно чудно́, – гнул свое первый караульный. – Ляков сендер ведет, кто-то должен по сторонам в это время глядеть. Да еще пулемет он прихватил. На кой некроз, спрашивается?

Леван оглянулся – сендера на месте не было. Вчера оставили против ворот, и мотофургоны тоже. Бензина полные баки… Мысль была такая: если снова кочевые налетят – поймать их. Леван сам и распорядился технику держать наготове.

– Значит, Ляков уехал? – уточнил он, чувствуя, как от злобы кулаки сами собой сжимаются и наливаются тяжестью. Но под злостью уже закопошился страх. Леван не понимал, что происходит, а где тайна, там и опасность. Страх уцепился за это нехитрое умозаключение и стал набухать холодным комом в груди. Лекарство от страха было простое: съездить охраннику в зубы, чтобы полетел кубарем в пыль… Но Леван сдержал этот порыв – мало ли что на самом деле за всеми странными событиями скрывается. Лучше сперва проверить.

Часовые переглянулись.

– Значит, Ляков сел в сендер, установил «гатлинг»… и уехал, так? – повторил атаман.

– Не установил, – встрял второй караульный, – рядом на сиденье погрузил. Там у него еще мешок какой-то был, что ли. Ты ж ему сам приказал, атаман!

– Что я приказал?

– Ляков вышел к воротам, велел открывать. Сказал, ты ему велел окрестности объехать. Селифан, – караульный ткнул локтем напарника, – а двигателя-то не слыхать? Что-то долго старый катается.

– Сбежал Ляков, – подвел итог Леван. – Ничего я ему не велел, на кой некроз? Спал я.

Он сумел сдержать порыв порожденной страхом злобы, и зубы охранника остались нынче целы. Не время сейчас людей пугать. И без того напуганы будут, когда осознают, что хромой сбежал.

Охранник ахнул:

– Вот мутантская рожа! Точно! Иначе зачем ему мешок? И пулемет?

– Самое ценное сгреб, да и «гатлинг» – дорогая штука, – поддакнул Селифан. – Что ж нам делать, атаман?

– Для начала хлебало заткни, – буркнул Леван. – Пройдут дожди, сгоняем в Херсон за оружием. Добычу торговцам отдадим, купим и сендеры, и пулеметы. Сейчас главное – от кочевых отбиться. Ну да уж недолго осталось. Начнутся дожди – они сами уйдут.

Все трое глянули вверх. Утро выдалось пасмурное. Северный ветер наконец нагнал тучи, солнце сегодня так и не показалось. Вот-вот дожди зарядят. Леван нарочно говорил бодро и твердо, чтобы караульные не трусили, но на самом деле не был уверен в том, что все сложится так гладко, как он расписал. Оставался еще один шанс – дирижабль. Если карлик, запертый в подвале, в самом деле прилетел на дирижабле… Леван вцепился в эту мысль, однако решил ни с кем ею не делиться. Незачем всем знать. Разве что Снулому можно открыться.

– Так что глядите в оба! – заключил атаман. – Недолго осталось дикарей опасаться. Ну сколько дней – три, четыре? А потом хлынет, надолго будем в безопасности да с полным подвалом харчей.

Леван пошел к дому, а страх в груди все набухал и расползался холодной тучей, и сердцу было неуютно в сером тумане страха. Женщины уже гремели на кухне посудой, а в зале в ожидании завтрака собрались бандиты – курили, обсуждали вчерашнюю вылазку. Когда вошел атаман, все стихли.