Виктор Ночкин - Дорога оружия (сборник)

Путники снова зашагали на север, другого направления не было. Впереди лежала выжженная солнцем равнина, утыканная обломками бетонных секций. Ветерок шевелил невесомую сгоревшую траву, в которой протянулись блестящие нити – следы ползунов. Холмовейник высился поблизости, его обитатели уже попрятались, слишком жарко для них. Ни дороги, ни каких-либо признаков жилья не заметно.

Сперва Йоле шагалось легко, мысли приходили только хорошие – о будущем. В самом же деле, осталось совсем немного. Она шла последней, впереди Самоха жаловался на больную спину, а Игнаш над ним подшучивал, звал к себе на ферму – дескать, поработаешь в поле, жирок сгонишь, окрепнешь. Потом навалилась жара, мужчины замолчали. Они обогнули груду обломков бетона, увитую пожелтевшими побегами ползучего плюща, – и Йоля наткнулась на спину Самохи. Тот резко остановился, потом метнулся обратно, под прикрытие бетонных плит. Игнаш присел и выхватил кольт. Йоля отскочила, чтобы не сбил с ног неуклюжий оружейник, и только тут сообразила – что-то стряслось, что-то нехорошее.

– Заметили, точно! – бросил Мажуга, пятясь за руины. – Уходить нужно. Эх, жалко, никакого укрытия, ровное место!

– Вон там, за камнями! – предложил Самоха.

– Что там? – на бегу спросила Йоля.

– Кетчеры!

Они помчались к груде камней, которую выбрал Самоха, а сзади уже тарахтел двигатель. Добежали до укрытия и повалились на землю. Йоля выбрала прореху между камнями, сквозь которую можно было наблюдать, раздвинула жесткие, как из проволоки свитые, побеги плюща и стала смотреть. Слева показался здоровенный самоход с широким открытым кузовом, который прикрывали наваренные на борта ржавые стальные листы. Кабину тоже обшили металлом, сквозь узкие прорези водителя не было видно, но в кузове над бортами раскачивались выцветшие красные банданы, какие обычно носят кетчеры. По бокам капота были приварены здоровенные ржавые лезвия – торчали в стороны, как клыки. Грязные борта были аляповато разрисованы белой краской, картинки изображали повешенных, распятых, отрубленные головы и еще что-то – Йоля не могла сообразить, что имел в виду художник.

Понятно, чего Самоха с Игнашом бросились бежать, – кетчеры еще хуже обычных бандитов. Если тех интересует добыча, то этим нравится убивать. Они истребляют всё без разбора – зверей, людей, мутантов, всё, что попадется на пути. Считают, что прижигают язвы больного мира, но сами они и есть худшая из болезней Пустоши.

Грузовик ехал вокруг руин, огибая их на порядочном расстоянии. Кетчеры заметили беглецов у груды бетонных обломков, и если бы они затаились на том самом месте, сейчас их обошли бы с тыла.

– Придется стрелять, – решил Мажуга.

– Думаешь, они не отстанут? – Оружейнику не хотелось вступать в бой.

– Конечно, они же нас видели. Теперь не успокоятся, пока не отыщут, но дело не в этом.

– А в чем же?

– Самоход нужен. Сидите здесь, не высовывайтесь, пока не представится случай, а я пошел.

– Эй, ты куда? – только и успела пролепетать Йоля, а Игнаша рядом уже не было. Его кепка скользнула над невысокими кустами и пропала.

Самоха с озабоченным видом полез в карман, вытащил горсть зарядов к дробовику и принялся выставлять их перед собой на камне. Две штуки сунул в рот, прижал губами. Йоля глядела на него и завидовала сноровке, с которой толстяк готовится. У нее «беретта», пятнадцать патронов в магазине, и что же ей делать? Просто сидеть и ждать? Неправильно как-то.

Самоха, невнятно из-за того, что патроны во рту, пробурчал:

– Отползи к тому камню, не нужно, чтоб мы рядом торчали.

Она послушно перекатилась за камни. Тем временем самоход, рыча двигателем, остановился позади их прежнего укрытия. Красные банданы над бортом шевелились – кетчеры высматривали, куда подевались беглецы. Один встал в кузове, завертел головой. Йоля видела, как взблескивает на солнце серьга в ухе. Голый по пояс тощий долговязый мужчина с патронташем через плечо. В кузове оживленно заспорили, и тот, что с серьгой, вскарабкался на крышу кабины. Там встал, оглядывая степь из-под ладони. Он медленно поворачивался. Когда уставился в сторону, куда смотрел капот, бахнул выстрел. Долговязый сложился пополам и, не издав ни звука, свалился в кузов, там закричали, и Йоля увидела Мажугу. Ржавый поднялся из травы перед самоходом, словно из-под колес выскочил, поставил ногу на бампер и запрыгнул на капот. Его рука сунулась в щель между броневыми плитами, закрывающими водителя, захлопали выстрелы – звуки были глухие, потому что в кабине. Мотор самохода заглох.

– Фифяс не фтфеляй, – пробухтел Самоха.

И Йоля поняла: «Сейчас не стреляй». Почему? Потому что дальность для пистолета большая. А толстяк уже приладил ружейное дуло на камень, чтобы бить с упора. Кетчеры в кузове слышали выстрелы и крики водителя, но поделать с Мажугой ничего не могли – его прикрывала кабина. Когда двое перемахнули через борта, один слева, другой справа, Мажуга уже спрыгнул с капота и бросился за груду бетонных обломков. Вслед ему стреляли, но он успел скрыться. Самоха аккуратно прицелился и выстрелил из двух стволов по кетчеру, который выпрыгнул из кузова с той стороны, где прятались харьковчане. Сдвоенный заряд дроби не уложил его, но ранил достаточно серьезно, кетчер повалился на землю и, пронзительно вопя, покатился под колеса. Из кузова не глядели в ту сторону, потому что все видели Ржавого совсем рядом и следили лишь за ним.

Самоха сноровисто перезарядил дробовик и сказал:

– Сейчас будем их отвлекать. Как приблизятся – лупи из пистолета, до тех пор сиди тихо.

– Поняла, поняла, дядька.

Над грудой бетонных глыб показалась кепка Мажуги. Кетчеры, привстав, азартно выпалили из нескольких стволов – кепку изодрало в клочья и снесло с прута, на котором ее поднимал Игнаш. Самоха снова выстрелил из двух стволов, попал в красную бандану. Стрелял толстяк неплохо. Теперь кетчеры сообразили, что угодили между двух огней и что в кузове сидеть не следует. Они спрыгнули на землю. Трое пошли к камням, за которыми укрылся Самоха, двое стали обходить нагромождение плит, где прятался Игнаш.

Самоха приподнялся и тут же рухнул. Кетчеры дали несколько выстрелов, над головой толстяка просвистели пули. Больше ему высунуться не позволят. Кетчеры пошли скорей. Йоля, лежа на земле, видела между переплетенными ветками плюща, как топают всё ближе грязные башмаки. Когда расстояние сократилось до двадцати шагов, она вскочила, подняла «беретту» двумя руками и стала стрелять, медленно ведя ствол слева направо. Захлопали выстрелы и у самохода, позади бетонной груды. Расстреляв магазин, Йоля рухнула ничком. Рядом кто-то дико орал, но ни одного выстрела в ответ не прозвучало. Когда она падала в кусты, из-за камней встал Самоха и бабахнул из дробовика. Вой смолк, наступила тишина.