Виктор Ночкин - Дорога оружия (сборник)

– Вот и славно, вот и до́бро, – заулыбался атаман. Под столом тихо щелкнул металл, и показалась вторая рука Мархада. Он поднял ладони в приветственном жесте, улыбаясь в бороду. – Я тебе тоже пистолет подарю, очень хороший! Мархаду для друзей ничего не жалко! У Мархада много друзей! А теперь выпьем за дружбу. Наливай, Сана, девочка! Наливай, сладкая!

Сана поправила красный платок и взялась за бутыль. Молчаливые прислужницы приволокли новые блюда – с вареной кукурузой, с подвальными грибами-слизневиками, с пирогами. Появились еще бутылки. Леван заставил себя расслабиться, махнул полстакана браги и сморщился. Вот что-что, а выпивка у Мархада была добрая. Леван ел, пил, поглядывал на сотрапезников. Он обратил внимание на разницу во внешности бандитов. Несколько человек были брюнетами, чем-то напоминающими атамана. Может, родня? Большинство же – обычные парни и мужики. Почему чернявых не было в мотофургоне, который посылали на разведку? Мархад своих бережет, остальных под копья дикарей гоняет. Теперь Леван по-другому видел происходящее за столом. Взгляды, слова – всё приобрело иное значение, во всем чудился тайный смысл.

Вот парнишка, который вместе с Ляковом первым пришел знакомиться, схватил грудастую деваху, которая принесла блюдо жареных пылевых вьюнов. Она, смеясь, хлопнула молодого по рукам, вывернулась, а вскоре очутилась на коленях чернявого бандита постарше и теперь отбивалась разве что для вида. Леван потом несколько раз поглядывал на парня – тот не спускал глаз с молодки. Или вот почему Ляков такой мрачный? По дороге он держался совсем иначе…

Мархад уже целовался взасос с Саной, пьяный Дуля пытался затянуть песню, веселье дошло до крайней точки. Леван напряженно размышлял. Решение он принял, а теперь обдумывал детали. И избегал глядеть в окно – откуда ночь пялилась на него круглым красным глазом страха.

Пьяные бандиты стали покидать стол – кто в одиночку, кто с женщиной. Леван решил, что пора передохнуть. Он оглянулся на Снулого. Тот ссутулился над миской со снедью и вяло жевал. Перехватил взгляд вожака и уставился выжидающе.

– Снулый, ты…

– Что, прямо сейчас? – тихо спросил молчун, выразительно сжимая кулак.

Леван едва не вздрогнул – Снулый что, мысли его прочел, что ли? – перевел дух и ответил:

– Сейчас не выйдет. Перед рассветом. Постарайся разузнать, где Мархад ночует.

– На втором этаже.

Леван снова оглянулся. Никто на них со Снулым не смотрел. Дуля уже задремал, уткнув рожу в сложенные ладони. На этого надежды маловато. Тут к Левану обратился Ляков:

– На боковую думаешь? Идем, провожу. Молодые веселятся, а мне уже неохота.

Растолкали Дулю. Тот очумело заозирался, уставился в окно, увидел красный глаз луны и поежился. Потом стал усиленно тереть глаза кулаками. Леван обернулся – не следит ли за ним атаман? Мархад не следил – Сана устроилась у него на коленях, и они не отвлекались на сотрапезников, занятые друг другом.

Ляков вывел новичков из зала, указал коридор:

– Вон там комнаты для нашего брата. Есть пустые, но внутри все хламом завалено, а еще одна как раз нынче освободилась. Та, в которой Чувяк жил, он водил мотоциклетку. Хотите, там и обоснуйтесь.

– А что на втором этаже? Там вроде тоже жилье можно устроить?

– Без тебя устроили, – вздохнул Ляков. – Мархад со своими наверху живет, наших туда не любят пускать вовсе.

– С этими, чернявыми? – спросил Леван.

– Ну да. Земляки, то да сё. Откуда-то с востока Мархад с ними пришел. Другие говорят, с южного края Донной пустыни. Оттуда с караваном до Корабля, а после сговорился с кем-то из местных торговцев, чтобы их на эту сторону переправили. Да тех же торговцев по пути порешили, с того и начал Мархад. А может, не так всё было, не знаю. Я к клану позже пристал, сам не видел, а рассказывают разное.

– Мархад земляков рядом держит, а с кочевыми биться – это вам, значит?

Ляков отвечать не стал, но лицом помрачнел. Показал комнату погибшего Чувяка, с тем и распрощались.

Когда он ушел, Снулый изрек:

– Хорошо, что ты решил не сразу, не теперь. Ночью мне муторно, особенно когда луна в окно смотрит.

– А, луна – это точно! Будто глаз зыркает! – подхватил Дуля. – А чего не сейчас-то? Вы о чем толкуете? Ты о чем толкуешь, Снулый?

Леван решился – все равно без Дули не обойтись. Будь возможность, провернул бы все вдвоем с молчуном, но помощь необходима.

– Ладно, Дуля, слушай да помалкивай. Значит, дело такое. Все здесь вроде бы хорошо, кроме одного. Не будет нам ни покоя, ни добычи, потому что Мархад одних только своих земляков привечает, заметил?

– Так конечно же! Как не заметить? – мгновенно затарахтел Дуля. – Я сразу просек, что дело тут неладно…

– Я сказал: молчи и слушай, – перебил болтуна Леван. – Рот на замок. Слушай и запоминай…

Когда он закончил объяснения, Дуля замер с открытым ртом. По его удивленному лицу бродили тени. Огонь в жировом светильнике, которым снабдил новоселов Ляков, дрожал, будто тоже испугался слов Левана. Один только Снулый оставался таким же, как обычно, то есть полностью соответствующим прозвищу. Он взял старое одеяло, такое ветхое, что на него никто не позарился, когда растаскивали имущество покойного Чувяка, подошел к окну и завесил проем.

– Не хочу, чтобы видно было, – буркнул, – а то заглянет луна – меня как напильником по хребту протянет.

Выговорив непривычно длинную тираду, Снулый протопал в угол и завалился на сундук с плоской крышкой. Леван и Дуля расположились на койках. Дуля вскоре захрапел, а Левану не спалось. Он то проваливался в легкую дрему, то стряхивал сон. Предстоящее дельце его совсем не беспокоило, но стоило сомкнуть веки, и являлся страх. Чудилось, он не в логове Мархада, а снова на прииске, вот-вот явится крылатая смерть, и ей нужно будет скормить кого-нибудь. Тогда спящий Леван принимался судорожно размышлять: кого отдать страху? С ним остались лишь Дуля и Снулый, оба необходимы для исполнения того, что он задумал. Сон переплетался с явью, прииск то и дело превращался в двухэтажное здание, крытое гладкими черными плитами, и на втором этаже ждал Мархад… Почему-то отдать твари Мархада во сне было никак невозможно, и Леван мучился выбором: Дуля или Снулый? Снулый или Дуля?..

Разбудил его Снулый незадолго до рассвета. Серый сумеречный свет струился сквозь прорехи в одеяле, которым молчун завесил окно, и обрисовывал серебристыми штрихами серьезное лицо Снулого.

– Я бы все равно отдал ей Дулю, – пробормотал Леван.

– Чего?

– Да так, приснилось…

– Пора, Леван.

Леван сел, потер лицо ладонями, прогоняя остатки сна, и кивнул:

– Пора!

Шарпан объявился на прииске через три дня. Все это время Йоле и Кире приходилось туго. Сперва на запах мертвечины пожаловали птицы. Серые взъерошенные пустынные трупоеды слетелись со всей округи. Нахальные твари лезли сквозь дыру в крыше и в пролом возле разрушенной печи. Они носились по опустевшему цеху, верещали хриплыми голосами, дрались и галдели над мертвецами. Все в цеху было загажено их пометом. Йоля отыскала склад оружия, принадлежавший, скорее всего, начальнику охраны. Пригодились былые воровские навыки – она обратила внимание на щели в полу одной из жилых комнат, обставленной побогаче остальных. Ясно, что здесь обосновалось какое-то начальство. А уж такие комнаты она привыкла обыскивать тщательнее, чем прочие.